Комиссар Дерибас
Шрифт:
— Понятно.
— То же самое с Донским. Но с ним следует говорить только об эсеровской организации. Место встречи — у входа в парк Сокольники. Договоритесь о пароле… Все это я говорю на тот случай, если все пойдет удачно. Но главная ваша задача, повторяю, — это главари: Антонов, Ишин, Матюхин, Эктов. Установить с ними контакт и уговорить приехать в Москву или, в крайнем случае, в Воронеж. Тут вы должны проявить всю свою изобретательность.
Наступила глубокая ночь. Прощаясь, Кандыбин сказал:
— Билетами на поезд и деньгами займется Чеслав.
* * *
В Тамбов приехали днем. Порядком устали. Все трое находились в напряженно-ожидающем состоянии, поэтому почти не разговаривали. Не только Муравьева, но также Тузинкевича и Смерчинского занимала одна главная мысль: как встретит Федоров? Поверит ли?
Если Федоров получил указания от Донского, то должен будет устроить Муравьева и Тузинкевича на ночлег, накормить и обеспечить дальнейший путь. А Бронислав Смерчинский остановится у своего родственника Попова. В этом случае они не смогут сделать и шага в сторону тамбовского губчека.
Если же все окажется липой, то, как договорились, Тузинкевич отправится в ЧК и там согласует дальнейшие шаги.
«И все же не зря Донской дал пароль! — в десятый раз обнадеживал себя Муравьев. — Не может быть, чтобы он придумал все с ходу». Он прекрасно запомнил слова пароля и, независимо ни от чего, скажет их Федорову. Эти слова будут решать все: примет их Федоров или отвергнет. Встретит как друзей, единомышленников или откажется: «Не знаю, не знаю…» Больше всего Муравьев опасался последних слов «Не знаю, не знаю…». Его так не пугала опасность пребывания у антоновцев, как неудача в этом деле. Как тогда к нему будут относиться в губчека, в губкоме РКП(б)?
Муравьева обнадеживал еще и тот факт, что Федоров действительно существует и Донской дал ему правильный адрес. Тамбовские чекисты это проверили. Таким образом, начало положено. Но что кроется за этим дальше? Имеет ли Федоров отношение к антоновцам? Какую роль он играет? Пока все в тумане…
И вот они идут по тихим улицам Тамбова. Брать пролетку нельзя, чтобы не производить лишнего шума. Да и идти не далеко. Они изучили маршрут от вокзала до дома Федорова. К тому же Тузинкевич хорошо ориентируется в прямоугольниках городских кварталов, так как здесь уже бывал. Потеплело, но моросит дождь. Совсем недавно раскрылись почки на деревьях, набухают бутоны сирени, и стоит в воздухе пьянящий запах весны.
Тузинкевич шагал быстро и вел своих спутников уверенно, лишь время от времени посматривая на фонари у домов, на которых были написаны названия улиц.
Вот и Флотская. На этой улице живет Федоров. Нужный дом, вероятно, через два квартала. Тузинкевич остановился, повернулся к Муравьеву:
— Как пойдем дальше? Все вместе?
Наступала самая ответственная минута.
— На следующем углу расстанемся. Будете
Последнюю часть пути шли не спеша.
— Ну, Евдоким Федорович, ни пуха ни пера! — Тузинкевич и Смерчинский остановились. — Мы будем ждать здесь. Если что — зови на помощь.
— Спасибо. В любом случае дам знать. Если будут хватать, то постараюсь крикнуть… Не поминайте лихом. — Муравьев пожал протянутые руки и уверенно зашагал дальше.
Вот и нужный дом. Он выглядит таинственно… Двухэтажный, бревенчатый, смотрит темными глазницами окон. Дом стоит в глубине двора, но хорошо просматривается о улицы. Сейчас день, а все окна зашторены. Есть ли кто-нибудь в доме?
Муравьев отворил калитку и вошел во двор. Поднялся на крыльцо и постучал три раза. Подождал две секунды и постучал снова: так было условлено. Тихо. Никаких признаков жизни. Ни звука, ни шороха. В доме не торопятся… Муравьев терпеливо ждет.
Наконец кто-то зашаркал в прихожей, и послышался женский голос:
— Кто там?
— Мне бы хотелось повидать господина Федорова. Я привез для него посылку. — Муравьев произнес слова, которым научил его Донской.
Продолжительное молчание. Потом задвигались запоры, отворилась тяжелая дверь, и пожилая женщина впустила его внутрь.
Муравьев оказался в большой полутемной прихожей. Женщина предложила снять пальто и пригласила пройти в комнату. Окно в комнате не было зашторено, но, несмотря на это, в ней царил полумрак. И Муравьев не сразу увидел мужчину, который внимательно его рассматривал. Это был хозяин дома.
— Чем могу служить?
Пожилой господин с подстриженной бородкой пошел ему навстречу. Ростом он был выше Муравьева и значительно старше. На располневшей фигуре складно сидел костюм из чесучи. Подойдя почти вплотную к гостю, он снова тихо спросил:
— Что вам угодно? — Чувствовалось, что он умышленно говорит тихо, чтобы никто не мог подслушать. «По-видимому, хозяин привык к подобным визитам», — подметил Муравьев.
— «Здесь продается картина Саврасова?» — Эти слова пароля Муравьев твердил тысячу раз, а сейчас выдавил из себя с трудом. Пытливо смотрел на хозяина и напряженно ждал ответа. «Что он скажет? Сочтет ли Муравьева ненормальным, выгонит из дому и на этом все прекратится? Или ответит как полагается?»
Хозяин не торопился. Еще раз внимательно оглядел Муравьева, о чем-то подумал. Может быть, увидел, что Муравьев волнуется… Наконец так же тихо сказал:
— «Картину Саврасова я продал три дня тому назад…»
Муравьев облегченно вздохнул. Федоров по-своему истолковал невольное волнение молодого человека: он устал, не привык к такого рода встречам, еще молод.
Муравьев окинул взором комнату: мягкий ковер на полу, лепной потолок, резной шкаф у стены — все это говорило о достатке хозяина. Но Федоров продолжал стоять, ожидая дальнейших объяснений. И гость сказал:
— Моя фамилия Муравьев. Ваш адрес дал мне Донской.
Теперь мужчина доверчиво улыбнулся.