Комиссар Его Величества (сборник)
Шрифт:
Мы вынесли его из пещеры и поставили в «тойоту». Всю обратную дорогу Джейн в основном рассуждала о том, что Старый Человек Грин мог делать на этом станке. Джейн не имела представления о мини-машиностроении, как, впрочем, и я.
— Билли, ты не видел, мистер Грин работал в пещере? — спросил я.
В ответ покачивание головой:
— Не знаю, я не ходил туда.
— Но сегодня же ты ходил... — начала было Джейн.
— Нет, — уточнил я. — Сегодня он только стоял у входа.
— Почему? — недоумевала Джейн.
Билли снова покачал головой, а я предположил:
— Возможно, это священное для аборигенов место. Верно, Билли?
Тот
— Какое? Почему?
Билли покачал головой.
— Не спрашивай, — попросил я. — Не наше это дело — интересоваться их священными тайнами.
— Извини.
— Она невежественная англичанка, Билли. Ты должен простить ее. Со временем она научится.
Билли улыбнулся. Некоторое время мы ехали молча, а потом Билли, сопровождая свою речь характерными для него жестами, нередко заменяющими слова, начал говорить, и, по-моему, даже слишком речисто.
— Мистер Грин, — сказал Билли, — работал там много раз. Много раз. Он приходил на целый день, потом на другой день.
— Что он здесь делал? Какие-то вещи?
Билли пожал плечами, потом улыбнулся:
— Делал шум. Курил сигары и делал шум.
— Какой это был шум?
Билли издал звук на высоких тонах:
— И-и-и-и-и-и.
— Токарный станок, — догадалась Джейн.
— Ты помнишь еще что-нибудь про мистера Грина?
Билли кивнул.
— Ходил прогуляться, — сказал Билли.
У меня возникает иногда опасение, что в моем изображении Билли Одна Шляпа выглядит просто законченным идиотом. Но можно не сомневаться, с его разумом все в порядке. То, что ему надо делать, или то, что он хочет делать. Билли делает так же, как и все остальные: скажем, мастерски водит машину. Но в числе того, чего он делать не желает, — чрезмерная разговорчивость. По крайней мере, так может показаться белому человеку. Насколько я знал, соплеменники зовут его Билли Болтун. Необходимо помнить, что аборигены являются представителями такой древней культуры, которая существовала задолго до того, как Моисей спустился с горы. Им нравится такая жизнь, и они не желают ее менять. То, что мы принуждаем их измениться, свидетельствует не в нашу пользу.
— Мистер Грин часто прогуливался?
— После сезона дождей.
— Как долго длится этот сезон?
Билли пожал плечами:
— Три-четыре недели.
— Каждый год? — уточнила Джейн.
Билли утвердительно кивнул.
— Ты ходил вместе с ним на эти прогулки?
— Прогуливался один.
— Он ходил пешком или ездил на машине?
— Верблюд, — уточнил Билли. — Мул, лошадь.
Джейн занималась приготовлением салата на ленч, когда послышался звук приближающегося самолета. Он не из наших любимых! Я настороженно выглянул, чтобы посмотреть, кто это, прежде чем этот кто-то на самолете без опознавательных знаков заметит наш автомобиль и очень удивится. Но это оказался Стейнби, которого мы ожидали только завтра. Я спрятал пулемет в своей спальне и сказал Билли, чтобы тот забрал его и спрятал, когда мы улетим. Мне не хотелось, чтобы Стейнби увидел пулемет, поскольку если я встречал старого сплетника, то это был именно Стейнби, а я вовсе не желал, чтобы наш пулемет оказался когда-нибудь в руках незваных визитеров.
— Здравствуйте, — произнес Стейнби извиняющимся тоном. — Филлер хочет, чтобы завтра я отвез его в Брум, оттуда в Хедленд, потом в Том-Прайс, после чего в Маунт-Магнет, а затем в Перт. Я вернусь обратно через
— Если мы улетим сегодня?
Стейнби явно уловил в моем голосе больше радости, нежели огорчения.
— По рукам?
— Ну? — Я посмотрел на Джейн.
— Помнится, это я оплачивала рейс, — сказала она.
— Совершенно верно, — торопливо согласился я. — На вашем месте, мистер Стейнби, я бы спросил мисс Стратт.
— Прошу прощения, леди, — извинился Стейнби, — но вы слышали о моем предложении, не так ли?
— Вы разговаривали с ним, — холодно заметила Джейн.
— Я думал, что он...
— Нет.
— И правильно.
— Что вы себе позволяете?..
Джейн снова на глазах превратилась в самоуверенного капитана Стратт. Я забавлялся, слушая их разговор, и с трудом сдерживал улыбку. Очаровательно, не правда ли?
Но ей не удалось сбить с толку Стейнби.
— Послушайте, милая, — подлизывался Стейнби. — Разве деньги бывают лишними? Как насчет того, чтобы снизить цену на пятьдесят баксов?
— Сто, — сказала Джейн, — и я выброшу эту тарелку с овощами и жареными яйцами.
— Семьдесят пять и два яйца?
И они ударили по рукам.
Стейнби заставил нас мигом собраться. Он был похож на ходячее руководство для коммивояжеров: сначала приближаетесь к нужной цели, затем пожимаете руки, и лишь потом предлагаете товар, после чего двигаетесь в сторону нового покупателя. Он знал, что мы прилетели на Стринджер Стейшн практически без багажа, значит, мог предположить, что и в обратную дорогу повезем мало вещей и сборы не займут много времени. Честно говоря, я совсем не сожалел, что уезжаю на день раньше. В мои намерения не входило возвращаться сюда, а если я когда-нибудь и вернусь, то только вместе с хорошим радиопередатчиком. С меня достаточно.
Мою голову занимала другая проблема. Не так давно я говорил о том, что ввожу в заблуждение моих читателей по поводу Билли Одна Шляпа. Но еще хуже обстоят дела с описанием Джейн, потому что она очень красивая девушка, и нескольких дней, проведенных в ее обществе, мне хватило, чтобы влюбиться. Оставаться вдвоем на Стринджер Стейшн, имея сопровождающим одного Билли, было бы прекрасно. Но я солиситор [8] , и моя профессия имеет свои правила, одно из которых не рекомендует делать пассы возле наследницы, когда чернила, подписавшие утверждение завещания, еще не просохли.
8
Солиситор — в Великобритании адвокат низшего ранга, не имеющий права вести дела в высших судах. Выполняет также функции юрисконсульта.
Итак, через полчаса мы уже летели обратно. Стейнби был отличным летчиком и не болтал лишних пустяков, вроде: входите, садитесь, взлетаем, полет... Когда самолет достиг нужной высоты и Стейнби смог немного отвлечься, Джейн, перекрикивая шум мотора, спросила:
— Вы слышали когда-нибудь об аэропланах без опознавательных знаков?
— Аэропланах? — улыбаясь, обернулся он. — Только англичане называют сейчас самолеты аэропланами, а все остальные, включая австралийцев, говорят аэрокрафты, как проклятые янки. Значит, говорите, без опознавательных знаков?