Комкор
Шрифт:
Осипов был недалеко от рации, поэтому времени я потерял не больше трёх минут, ожидая его. Да и говорил я со своим заместителем гораздо меньше, чем с Фроловым — этому профессиональному военному не нужно было долго объяснять, отчего возникла потребность в дальнейшем отходе его группы именно на позиции у реки Зельва, а не к Барановичам. Львиную долю времени разговора заняли вопросы: в какой момент отводить артполки РГК с позиций у Свонима, нужно ли присылать ему своих людей для оборудования нового рубежа обороны, ну и, конечно, как будем снабжаться боеприпасами.
Немецкая авиация над шоссе Ружаны-Своним тоже низко не летала. Один раз, где-то через полтора часа после завершения артиллерийской операции над шоссе кружило лишь два наших самолёта. Они помахали крыльями бригадным трофейщикам, ковырявшимся в разбитой немецкой технике, и улетели. ' Ага…, зашевелились, — подумал я, — наверняка
С хорошим боевым настроем я попрощался с Осиповым и радист начал устанавливать связь со штабом бригады. Связь то установилась быстро, но Пителина в штабе не оказалось. Да и вообще никого там не было, кроме дежурного радиста. Как тот заявил, все направились отражать немецкую атаку. Фашисты уже прорвались практически к штабу, поэтому в окопы вышли все, включая людей из пищеблока, писарей и медработников. Даже начфин бригады вместе с кассиром взяли ручной пулемёт и пошли занимать позицию. Эта информация меня буквально придавила. Всё вроде бы до этого времени было хорошо, а тут такое.
В голове началась полная катавасия. Мысли мелькали разные, но из них ни одной не было хорошей. Я думал: 'Если немцы уже вышли к штабу — дело пахнет керосином. Для таких солдат, которые у вермахта находятся в передовых частях, мои штабисты не преграда — сомнут в течение десяти минут. А позади штабной группы других наших частей нет. Получается, путь к Волоковыску открыт. А заняв его, немцы рассекают группировку, сконцентрированную в Белостокском выступе, на две части. А это значит полный трындец! Вот же, чёрт, а я как дурак здесь сижу, планы какие-то мудрю! Идиот! У тебя же такой противник, 'собаку съел' на войне, думаешь, поймал его в ловушку один раз, так и дальше всё пойдёт, как по писанному? Это же профессионалы, они все ставки на одну лошадь не делают, у них в загашнике куча различных комбинаций; не получается в одном месте, в другом тебя додавят'.
Я нервно достал папиросу и прямо в этом крошечном радиоузле её закурил, хотя обычно старался в помещениях не курить. Однако куревом мозги не прочистило, да и на душе было так же тяжело: к беспокойству о судьбе Пителина примешивались и другие чёрные мысли. Полный отчаянья я начал продумывать дальнейшие действия остатков бригады. Хотелось, наплевав на всё, объявить тревогу и всеми наличными силами ринутся на помощь своим ребятам. Если бы не выучка, полученная в академии и не длительное общение с Пителиным, я именно так бы и сделал, хоть и понимал, что такими силами, во встречном лобовом столкновении с немцами у нас нет шансов победить. Так что же делать? Похоже, войска 10-й армии обречены. Им не выбраться из этого котла, если даже бригада до полного своего истощения будет держать Своним. Они не смогут пробиться через барьер, поставленный вермахтом у Волковыска. После того, как 7-й ПТАБР немцы уничтожат, у них на пути не останется никаких преград, а история поражения России может повториться уже и в этой реальности — такого я, пока жив, допустить не мог. Получается, что нужно действовать, как планировалось раньше. Нечего пальцы гнуть и считать себя умнее противника, пока мы слабее, придётся приноравливаться к его темпу — тормознём немцев у Слонима и будем улепётывать, пока целы, на подготовленные позиции у Барановичей. То есть нужно опять связываться с Фроловым и Осиповым с приказом действовать по нашим старым планам.
Я уже хотел было приказать радисту соединяться опять с 681-м и 724-м артполками, но потом подумал, что с этим можно минут тридцать и подождать. Сначала нужно переговорить со штабом 10-й армии, вдруг у них в том районе всё-таки имеется какая-нибудь моторизованная часть. Стоило связаться и с бронепоездом: во-первых, предупредить, что к Волковыску в ближайшие часы могут прорваться вражеские части, а во-вторых, может быть, Болдин уже там и ему гораздо проще подтянуть войска для ликвидации прорыва немцев. По любому требовалось связаться с батальоном Сомова. Конечно, требовать от него идти на помощь Пителину, нельзя, ведь оголить участки обороны по реке Нарев — это крайняя мера безумия, но посоветовать объединится с мехгруппой майора
Минут пятнадцать радист пытался соединиться с батальоном Сомова и мехгруппой Вихрева, но всё было безрезультатно, впрочем, связи со штабом 10-й армии тоже не было. В конце концов, нам всё-таки улыбнулась удача — удалось соединиться с 58 бронепоездом. Радист бронепоезда был несказанно рад, что комбриг 7-го ПТАБРа сам вышел на связь. Оказывается, он уже более часа пытается меня найти через штаб бригады и через рацию бронеавтомобиля, но всё безрезультатно. Мой разговор с радистом прервал командир бронепоезда, которому понадобилось менее минуты, чтобы добраться до радиоузла, как только со мной установилась связь. Даже не отдышавшись, он передал приказ генерал-лейтенанта Болдина:
— В связи с угрожающей обстановкой, складывающейся в районе Волковыска, совещание отменяется. Подполковнику Черкасову вместе с пленными и захваченными документами немедленно следовать на аэродром, возле которого раньше дислоцировался штаб 11 САД. Там ждёт самолёт для вылета в Москву.
Эта информация меня даже обрадовала. Значит, командованию известно положение дел под Волковыском и там, наверху, наверняка приняли меры, чтобы немцам не удалось перерезать автомобильную и железную дороги. Ну а то, что захваченных немцев собираются эвакуировать в центр, это понятно — не каждый день в плен попадаются такие важные господа; наверняка лично Сталин пожелал побеседовать с пленённым командующим танковой группой.
Поговорив ещё несколько минут с командиром бронепоезда о том, что ему известно о прорыве немцев к Волковыску и каким образом бронепоезд собираются использовать в обороне города, я распрощался со старшим лейтенантом. Нужно было спешить — появилась возможность помочь Пителину и не допустить прорыва немцев к Волковыску. Пришлось скорректировать свои планы и всё-таки бросить часть сил в район Волковыска, хотя до этого я собирался начинать отход всей группы к Слониму, в общем-то, поставив крест на войсках, сконцентрированных в Белостокском выступе — хотел организовывать жёсткую оборону под Барановичами, чтобы помешать немцам с ходу прорваться к Минску. Но командир бронепоезда меня обнадёжил, сообщив, что Болдин связался всё-таки с Голубевым и приказал направить в район Волковыска резервные части 10-й армии. Так что появилась надежда, что если я, пусть небольшими силами (три тяжёлых танка, пять бронеавтомобилей, рота пехоты), ударю с востока, а другие части начнут атаку с запада, нам удастся опрокинуть прорвавшихся немцев, тем более что со стороны Волковыска эти атаки артиллерией поддержит бронепоезд, об этом я со старшим лейтенантом договорился. К сожалению, невозможно было использовать остатки 25-й танковой дивизии: у них, как мне всё-таки признался Половцев, топлива оставалось километров на двадцать, максимум, да и люди были вымотаны до невозможности. Бойцов Бедина брать с собой не имело смысла — как пехота они полные нули, пусть лучше сидят здесь и охраняют тыл. Так что на помощь Пителину придётся направить только те силы, которые уже и так были подготовлены к маршу.
Единственное, чем ещё можно усилить формирующуюся группу, так это взять у Бедина два бронеавтомобиля из четырёх, имевшихся у Гушосдоровцев. Хватит им и двух БА-20, тем более у Половцева имеется бронетехника. Бронеавтомобили, сопровождающие машину с пленными, я отправить на помощь Пителину не мог — эти пленные и секретные немецкие документы были, может быть, важнее, чем судьба штаба моей бригады. Да и сам возглавить атаку я тоже не мог — нужно было выполнять приказ генерал-лейтенанта по доставке пленных на аэродром. Придётся поручить командование предстоящей операцией Лыкову. А больше некому — других вариантов нет: доберёмся общей колонной до пересечения шоссе с дорогой, ведущей к базовому аэродрому 11 САД, а дальше разделяемся. Я на грузовике с пленными, под охраной двух броневиков, налево, а остальная колонна прямо, в сторону Волковыска. Наверняка по просёлочной дороге ведущей к аэродрому проедем и без танков, пробивающих путь. Сдам пленных, отчитаюсь перед Болдиным, который по информации командира бронепоезда ожидал меня на аэродроме, а дальше можно и самому повоевать. И, как я надеялся, может быть, удастся разжиться у генерал-лейтенанта какими-нибудь резервными частями: всё-таки он первый заместитель командующего округа, а теперь фронта и резервы у него должны были быть, или не резервы, а право приказать любой воинской части, выполнять распоряжения подполковника Черкасова, а уж как распорядится этим подразделением, я разберусь.