Комкор
Шрифт:
На этом все мои размышления по предстоящей операции закончились, и я уже собирался выбраться из мобильного радиоузла к Бедину, который стоял около будки, как поступил радиовызов из штаба бригады. Когда же радиосвязь была установлена, я испытал очередной за последние полчаса удар по психике, только на этот раз положительный — на связь вышел мой начальник штаба.
Даже не поздоровавшись с Пителиным и не произнеся кодовых цифр (так было принято у нас в бригаде, и эти коды менялись в зависимости от времени и должности, чтобы немцы не могли подставить кого-нибудь другого человека), я воскликнул:
— Михалыч, ты как? Неужели
Мой начштаба хмыкнул, потом произнёс кодовые цифры и умолк, ожидая моей реакции. ' Вот, педант…, зануда чёртова', - выругался я про себя, но делать было нечего, пришлось говорить свой код. Я хорошо знал Пителина — пока формально не убедится, что с ним говорит комбриг, хрен, что-нибудь ответит, хотя по хмыканью, с которого он начал разговор, чувствовалось, что прекрасно узнал мой голос. Услышав этот своеобразный цифровой пароль, Борис Михайлович поздоровался, а потом меня весьма удивил последующим сообщением, вернее не удивил даже, а просто поразил, заставив мозг, бешено работать. Пителин совершенно спокойно, обычным своим ворчливым тоном заявил:
— А никакой атаки и не было. Сначала вроде бы намечалось что-то, а потом их мобильные силы и артиллерия быстро собрались и умотали к себе в тыл. Сейчас только миномёты беспокоят, а так тихо. Хотя наш наблюдатель по рации и передал, что немцы большой колонной, включающей в себя все штурмовые орудия и бронетранспортёры, ранее выдвинутые против нас, направились в сторону Сурожа, но я штабных пока с позиций не снимаю. Мало ли, что германцу придет в голову, может, они одной пехотой, даже без артподготовки полезут в атаку.
— Да, дела…, - произнёс я озадаченно, — что-то эти гады мудрят! Не могут они, вот так взять и просто отказаться оседлать шоссе! Может, на них так наши операции под Ружанами и Ивацевичами подействовали? Узнали, что в этом месте сидит самый главный наш стратег, организовавший те засады, ну и свалили от греха подальше. Шучу, Михалыч, шучу…! Но, всё-таки странно всё это!
— Да ничего странного, Юра. Я, кажется, догадываюсь о причинах поспешного отвода ими артиллерии и моторизованных подразделений. Перед тем как соединиться с вами, мне удалось связаться с майором Вихревым. Хотя связь была неустойчивая, помехи глушили и здорово искажали слова майора, но основное я понял — он там не на шутку разошёлся в тылах вермахта. Его мехгруппа полностью разгромила несколько автоколонн. Немцы в панике… — бросают технику, захваченные ранее населённые пункты и улепётывают, налегке, на запад. Сейчас его группа двигается в сторону Сурожа — вот туда немцы и стягивают свои самые боеспособные части и артиллерию. Наверное, там они и хотят остановить и уничтожить группу Вихрева. Надо бы как-нибудь помочь майору. Я пытался связаться с батальоном Сомова, может быть, он сможет организовать контратаку в направлении Сурожа, но связи нет. И сделать-то я больше ничего не могу — сил нет.
— Не можешь? А сформированный Курочкиным из отступающих красноармейцев батальон — это что, не сила? Да Ряба наверняка из этих растерянных, лишившихся командования людей, слепил, пусть не идеальное, но более-менее боеспособное подразделение. Вот этот батальон и отправь в распоряжение Сомова, пусть они совместными усилиями и организуют контратаку на Сурож. Я, в свою очередь, тоже кое-чем помогу. На тебя немчура сегодня вряд ли полезет — так что обойдёшься артдивизионом, сапёрами, да штабными
— Хм, батальон…! Да батальон Курочкина я ещё днём направил к Сомову. Немцы так жали, что Валера просто молил о помощи. Думаешь, почему его мехгруппа ещё сдерживает немцев по реке Нарев? Вот поэтому и держатся, что ребята Курочкина пришли им на подмогу. Да если бы этот батальон был здесь, я бы ни за что не отправил опытных штабистов в окопы!
— Вот незадача…! Ладно, Михалыч, я что-нибудь придумаю. Есть у меня в наличие небольшое моторизованное подразделение. Бойцов, конечно, в нём мало, но зато имеется три танка КВ.
— Откуда, комбриг? Ну, Филиппыч, ты меня поражаешь!
— Места надо знать, товарищ начштаба! Больше двигаться по фронтовым дорогам и держать глаза открытыми. Тут теперь много чего можно найти, если, конечно, паника мозги не затуманила. Да шучу я, Михалыч! А если серьёзно, то бойцов, правда из них много лёгкораненых, останавливала группа Бедина, танки же двигались в распоряжение 13-го Мехкорпуса, но я их тормознул и в связи с боевой обстановкой переподчинил 7-му ПТАБРу. Ты же знаешь доведённый до меня приказ генерала армии Жукова — вот я и действовал согласно его распоряжению. Га-га-га…, вовремя, не правда ли, подвернулись эти танки? К тому же я переподчинил штабу 7-го ПТАБРа и остатки 25-й танковой дивизии, которая отходила к Слониму. Так что, Михалыч, их тоже можешь учитывать в своих планах. Правда они сейчас полностью обескровлены и не способны на активные действия: сил у них не больше чем у моторизованного батальона, а горючего и боеприпасов практически нет. Так что, прежде чем планировать операции с их участием, придётся тебе обеспечить эту дивизию-батальон необходимыми ресурсами. Скажи-ка, Михалыч, в резерве у Жигунова ещё осталось горючее?
— Да вроде есть немного.
— А сколько грузовиков сейчас в в штабной группе?
— На данный момент три ЗИСа, да и те не наши. А все грузовики автобата, не задействованные в операциях артполков, были направлены на переброску батальона Курочкина и пока об их судьбе ничего не известно. Если бы не грузовики, пригнанные откуда-то интендантом Стативко, то сидели бы мы вообще без колёс, ведь вся техника, включая и бронеавтомобили, передана батальону лейтенанта Курочкина. Я даже свою эмку им отдал…
Но я уже не слушал причитаний Пителина — радость переполняла моё сердце. Бульба жив и как обычно, согласно своей манере, уже где-то 'захомячил' грузовики. Вот, чёрт, как чувствует, что теперь важнее всего для бригады. А, зная Тараса, можно предположить, что и грузовики он пригнал не пустые. Я почувствовал громадное облегчение — ещё бы, теперь громадную глыбу забот о материальном обеспечении своих задумок можно переложить на плечи другого, и Бульба выполнит эти задачи оперативно, гораздо лучше меня — отменный нюх у мужика на нужные вещи.
Разговор с Пителиным пора было заканчивать, мы и так уже слишком долго общаемся по рации, а это чревато. Одно дело, когда связь длится минут пять и совсем другое, когда одна и та же рация задействована длительное время. Немцы не дураки и такие длинные сеансы связи наверняка будут прослушивать, на другие у них сил не хватает — слишком много раций в эфире, так что постоянно прослушиваются только те диапазоны, на которых работают рации штабов армий и корпусов. Мы для них слишком мелкая рыбёшка, но если долго будем занимать эфир, то и нами заинтересуются.