Коммандос Четвертого Рейха (Они называют меня наемником - 3)
Шрифт:
– Фриц!
Та на мгновение остановилась, насторожила уши, а затем побежала к нему. Фрост еле удержался от непроизвольной реакции вскинуть автомат и прикончить приближающегося к нему добермана. Собака подбежала и уселась рядом, заглядывая ему в лицо. Он усмехнулся от такой неожиданной преданности, наклонился и почесал добермана за ушами.
– Вообще-то я работаю один... Ну да посмотрим.
И они вдвоем стали выходить из леса. "Сейко", находившиеся в кармане, оказались напрочь разбитыми, и капитан мог только приблизительно гадать о времени. Когда за спиной остались последние деревья, он заметил дорогу, извивающуюся ярдах в ста, и взглянул на небо.
– Около четырех часов, Фриц. Скоро будет темнеть. Надо поторопиться.
Они заспешили к дороге и, не доходя до нее, Фрост увидел приближающийся издали автобус. Он ускорил шаги, стараясь успеть перехватить его, собака бежала рядом. Выскочив на покрытый выбоинами асфальт, он постарался стать так, чтобы меньше было видно окровавленную одежду, и спрятал за спиной автомат, не снимая пальца со спускового крючка, готовый на все, только бы остановить автобус. Дрожа то ли от холода, то ли от нервного шока, Хэнк понимал, что долго он так не протянет - за последние часы ему приходилось останавливаться, чтобы отдохнуть, все чаще и чаще, а пару раз мерещился топот настигающей его погони. Может, действительно, это был Либлинг?
Автобус приближался на такой скорости, как будто и не собирался останавливаться, и Фрост стал потихоньку выводить оружие из-за спины. Но тут раздался визг тормозов, и капитан прошептал насторожившейся собаке:
– Спокойно, Фриц, спокойно, мальчик...
Полуобернувшись, он увидел краем глаза, что машина остановилась всего в десяти шагах от него, дверь распахнулась, и на дорогу спрыгнул водитель, оказавшийся женщиной, к удивлению капитана. Ей на вид было лет пятьдесят пять, а седина и пухлая внешность делали ее похожей на чью-либо мамашу. Она медленно направилась к неожиданному пассажиру, а тот тихо стал успокаивать зарычавшего добермана.
– Вы говорите по-английски?
– шагнул к ней навстречу капитан, не имея возможности больше скрывать ни свою окровавленную куртку, ни автомат.
– Да... немного... Выучила еще во время войны.
– Не бойтесь, я не...
Фрост не смог договорить, согнувшись от внезапно пронзившей его боли. Собрав все оставшиеся силы, он сумел закончить:
– Я не сделаю ничего плохого ни вам, ни вашим пассажирам. За мной гонятся нацисты... неонацисты, вернее. Помогите, увезите меня отсюда.
– Нацисты?
– повторила женщина с ужасом в голосе.
– Да, те, которые взрывают синагоги и убивают детей. Неонацисты. Вот что они сделали со мной.
Он показал ей пропитанный кровью рукав куртки и израненные ноги, едва прикрытые изорванными лохмотьями брюк.
– Боши!
– вскрикнула она и подхватила вконец обессиленного Хэнка, прикрикнув на недовольно заворчавшего было Фрица.
– Идемте быстрее, все будет в порядке. Мари Буле и раньше воевала с фашистами.
Она обернулась и что-то крикнула, обращаясь к пассажирам автобуса. Из него выскочило несколько человек и помогли Фросту взобраться по ступенькам внутрь, обмениваясь между собой взволнованными фразами.
– Что они говорят?
– еле слышно обратился он к Мари.
– Если за вами действительно гонятся нацисты, то они нарвутся на такую встречу, которой и не ждут. Собака! Она не хочет идти за вами, прикажите ей.
– Фриц!
– выкрикнул капитан, повернувшись к двери, и доберман запрыгнул в автобус.
Хэнка бережно уложили на длинное сиденье за водителем, женщина уселась за руль, дверь с шипением закрылась, и автобус со скрипом тронулся с места. Он в изнеможении закрыл глаз, чувствуя теплое тело прижавшейся к нему собаки...
Фрост открыл глаз... Салон автобуса еле освещала слабо мерцающая под потолком лампочка. Над ним стоял на коленях человек и накладывал на руку самодельную повязку из грубой ткани. Капитан резко отодвинулся от него, не до конца придя в себя.
– Все в порядке, лежите спокойно, - успокоил его тот. Только после этих слов Хэнк заметил на нем темную одежду священнослужителя и особый воротничок.
– До города осталось полчаса езды. Я - священник, но немного обучался и медицине.
– Понятно, значит вы - "отец милосердия"?
– прошептал Фрост растрескавшимися губами.
– Если вы можете шутить в вашем положении, значит ожили. Могли бы просто сказать "спасибо", - вроде бы даже обиделся тот.
– Хорошо, спасибо за милосердие, - поспешил добавить капитан.
– А, вы уже очнулись?
– послышался голос Мари.
– Да, - ответил вместо него святой отец.
– Нацистские свиньи так и не появились, - добавила она.
– Я когда-то знала одного американца, еще во время войны, он работал в ОСС. Эта служба существует и теперь?
– Да, - прошептал Фрост.
– Она работает совместно с ЦРУ и выполняет такие же задания.
– Он был отличным парнем, - добавила женщина грустным голосом и замолчала, погрузившись в воспоминания.
– Хотите сигарету?
– снова обратился к Хэнку священник.
– Я нашел пачку в кармане вашей куртки, когда снимал ее.
Он кивнул и жадно затянулся.
– Американец!
– снова позвала его женщина.
– Что?
– Недолго мы радовались. Впереди две машины перегородили дорогу. Объехать их нельзя, что делать? Таранить и попробовать прорваться? Вряд ли это у меня получится.
– У меня получится, - ответил капитан, пытаясь подняться.
– У нас получится, американец, а не у меня, - поправила его Мари каким-то отрешенным голосом.
– У нас.
– Помогите мне, - попросил Фрост, и священник усадил его поудобнее, опустив ноги на пол.
– Вот, отец, дайте это американцу, - он повернулся и увидел, что женщина протягивает ему пистолет, который, видимо, они забрали у него, пока он был без чувств.
– А где автомат?
– запинаясь пробормотал Хэнк.