Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина

Набоков Владимир Владимирович

³ от косматого лакея.На протяжении большей части девятнадцатого века существовал обычай, согласно которому юная барышня благородного происхождения должна была оправляться на прогулку вместе со своей гувернанткой или «dame de compagnie» <«компаньонкой»> в сопровождении лакея в ливрее. Еще году в 1865-м в «Анне Карениной» Толстого (ч. I, гл. 6) мы мельком видим маленькую княжну Кити Щербацкую (одну из внучек Татьяны) прогуливающейся по Тверскому бульвару в Москве с двумя старшими сестрами и m-lle Linon; все четверо — «в сопровождении лакея с золотою кокардой на шляпе». Шекспировский «медведь лохматый из России» («Макбет», III, IV, 100) мог бы дать более точный эпитет для перевода слова «косматый».

¹²стремнины.Удивительно,

что даже русская зима пришла к Пушкину через французские стихи или французские переводы английских стихотворений. В данном случае речь может идти о «Зиме» Томсона, строки 300–01: «…гигантские пропасти / Выстланные снегом…»

¹³занесены.То же самое слово повторяется в XV, 8 («занесен»).

XIV

Татьяна въ лсъ; медвдь за нею; Снгъ рыхлой по колно ей; То длинный сукъ ее за шею   ⁴  Зацпитъ вдругъ, то изъ ушей Златыя серьги вырветъ силой; То въ хрупкомъ снг съ ножки милой Увязнетъ мокрой башмачокъ;   ⁸  То выронитъ она платокъ; Поднять ей нкогда; боится, Медвдя слышитъ за собой, И даже трепетной рукой ¹²  Одежды край поднять стыдится; Она бжитъ, онъ все во слдъ: И силъ уже бжать ей нтъ.

⁶в хрупком снеге.Обычная форма предложного падежа — «в снегу». Общий смысл слова «хрупкий» — «ломкий».

В данном случае прилагательное образовано от глагола «хрупать», означающего «издавать скрипящий, хрустящий звук». Вяземский в своем стихотворении «Первый снег» (см. цитату в коммент. к главе Пятой, III, 6) использует тот же эпитет для снега. См. также восхитительно поэтичную басню Крылова «Мот и ласточка» (1818) в кн.: «Басни», кн. VII, № IV, строки 19–22:

…опять… взялись морозы, По снегу хрупкому скрыпят обозы, Из труб столбами дым, в оконницах стекло Узорами заволокло.

В двух других описаниях зимы, глава Первая, XXXV, 8–11 и глава Пятая, I, 9, Пушкин повторяет два образа — дым и морозные узоры.

XV

Упала въ снгъ; медвдь проворно Ее хватаетъ и несетъ: Она безчувственно-покорна,   ⁴  Не шевелится, не дохнетъ; Онъ мчитъ ее лсной дорогой: Вдругъ межъ деревъ шалашъ убогой; Кругомъ все глушь; отвсюду онъ   ⁸  Пустыннымъ снгомъ занесёнъ, И ярко свтится окошко, И въ шалаш и крикъ, и шумъ; Медвдь примолвилъ: здсь мой кумъ: ¹²  Погрйся у него немножко! И въ сни прямо онъ идетъ, И на порогъ ее кладетъ.

^1–3 проворно… покорна.Эта рифма, кажется, предвосхищает столь же неточную рифму в XLIV, 1–3: «задорный… проворно» (см. коммент. к главе Пятой, XLIV, 3).

XVI

Опомнилась, глядитъ Татьяна: Медвдя нтъ; она въ сняхъ; За дверью крикъ и звонъ стакана,   ⁴  Какъ на большихъ похоронахъ; Не видя тутъ ни капли толку, Глядитъ она тихонько въ щелку, И что же! видитъ... за столомъ   ⁸  Сидятъ чудовища кругомъ; Одинъ въ рогахъ съ собачьей мордой, Другой съ птушьей головой, Здсь вдьма съ козьей бородой, ¹²  Тутъ остовъ чопорный и гордой, Тамъ карла съ хвостикомъ, а вотъ Полу-журавль и полу-котъ.

⁴на больших похоронах.По-видимому, воспоминание о похоронах дяди Онегина (глава Первая, LIII), о которых Татьяне рассказывали те, кто присутствовал на них. Намек на шумные поминки, застолье после погребения.

⁷И что же! видит... за столом.Так в издании 1837 г., вместо:

И что же видит?.. за столом.

¹⁴ Полу-журавль и полу-кот.Ср.: Мадам де Сталь о «Фаусте» в книге «О Германии», ч. II, гл. 23: «Мефистофель приводит Фауста к ведьме, под началом у которой находятся разные звери — полуобезьяны и полукоты».

Очень странно, что Шлегель, помогавший мадам де Сталь в ее работе над книгой, не исправил этой поразительной ошибки. Животное, упомянутое Гёте в сцене «Ведьмина кухня», не имеет ничего общего ни с «котом», ни с «полукотом»; это просто длиннохвостая африканская обезьяна (Cercopithecus), «eine Meereskatze» <«мартышка» — нем.>.

XVII

Еще страшнй, еще чудне: Вотъ ракъ верхомъ на паук, Вотъ черепъ на гусиной ше,   ⁴  Вертится въ красномъ колпак, Вотъ мельница въ присядку пляшетъ И крыльями трещитъ и машетъ; Лай, хохотъ, пнье, свистъ и хлопъ,   ⁸  Людская молвь и конскій топъ! Но что подумала Татьяна, Когда узнала межъ гостей Того, кто милъ и страшенъ ей — ¹²  Героя нашего романа! Онгинъ за столомъ сидитъ И въ дверь украдкою глядитъ.

¹Еще страшней, еще чуднее.Эта строка забавно напоминает выражение «Все чуднее и чуднее» из «Алисы в стране чудес» Льюиса Кэрролла (1865), гл. 2.

^3–4череп на гусиной шее... в красном колпаке.Возникает соблазн увидеть здесь последнее воспоминание об обедах «Арзамаса» в 1817–18 гг. См. коммент. к главе Пятой, X, 6 и главе Восьмой, XIV, 13.

⁵ мельница… пляшет.Томашевский («Временник пушкинской комиссии», II, Москва, 1936) опубликовал сделанный рукой Пушкина карандашный набросок, на котором изображены ветряная мельница из сна Татьяны и маленький пляшущий скелет. Пушкин нарисовал его в своем экземпляре отдельного издания Четвертой и Пятой глав. Лопасти ветряной мельницы по-русски называются «крылья».

В одном из рукописных вариантов главы Восьмой, XLVI, Татьяна вспоминает стоявшую поблизости от их имения ветряную мельницу (зачеркнуто в беловом экземпляре ПБ). Это не та (глава Шестая, XII, 11 и XXV, 10), по-видимому, водяная мельница (глава Шестая, XXVI, 1), возле которой Ленский погибает на дуэли с Онегиным, но русский читатель вспоминает о ней, так как и «ветряная», и «водяная» мельница по-русски называются одинаково — «мельница».