Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина

Набоков Владимир Владимирович

² Ср. четырехстопное стихотворение Вяземского, посвященное поэту Давыдову (1815, строки 49–52):

…дар волшебный Благословенного Аи Кипит, бьет искрами и пеной! — Так жизнь кипит в младые дни!

⁵Ипокреной.Источник на горе Муз — Геликоне в Беотии. Возник от удара копыта Пегаса, крылатого коня, символа поэтического вдохновения.

⁹Последний бедный лепт.По замечанию Томашевского (в Сочинениях 1957, с. 597), это — ироническая цитата из послания Жуковского, в 484 александрийских стихах, «Императору Александру» (1814, строки 442–43):

Когда и Нищета под кровлею забвенья Последний бедный лепт за лик твой отдает…

XLVI

Но измняетъ пной шумной Оно желудку моему, И я Бордо благоразумной   ⁴  Ужъ ныньче предпочелъ ему. Къ Аи я больше не способенъ; Аи любовниц подобенъ Блестящей, втреной, живой,   ⁸  И своенравной, и пустой... Но ты, Бордо, подобенъ другу, Который, въ гор и въ бд, Товарищъ завсегда, везд, ¹²  Готовъ намъ оказать услугу, Иль тихой раздлить досугъ. Да здравствуетъ Бордо, нашъ другъ!

Эта строфа, как и предыдущая — XLV, — очень слабая, изобилующая привнесенными банальностями.

⁵Бордо.«Кроваво-красный пенящийся сок» бордо предпочитает также Джон Гэй («Вино», 1708).

Дюси в стихотворении «Мадам Жоржет В. К.» превозносит Бордо в сходных выражениях (строки 2, 8):

Oui, je bois [ses] coupes vermeilles; .................................................... Calme et vieux, c'est le vin des sages. <Да, я пью бокалы алой влаги ................................................. Эта влага — старое и успокаивающее вино мудрецов>.

^{5, 6}Аи.См. коммент. к строфе XLV, 1.

^11–14Хороший пример отрезвляющего и тормозящего эффекта в результате последовательности строк со скольжением на второй стопе после порыва воспоминаний.

XLVII

Огонь потухъ; едва золою Подернутъ уголь золотой; Едва замтною струею   ⁴  Віется паръ, и теплотой Каминъ чутьдышетъ. Дымъ изъ трубокъ Въ трубу уходитъ. Свтлый кубокъ Еще шипитъ среди стола.   ⁸  Вечерняя находитъ мгла... (Люблю я дружескія враки И дружескій бакалъ вина Порою той, что названа ¹²  Пора межъ волка и собаки, А почему, не вижу я.) Теперь бесдуютъ друзья:

^4–7В рукописной заметке (см.: Сочинения 1949, VII, 171) Пушкин пишет: «Наши критики долго оставляли меня в покое. Это делает им честь: я был далеко в обстоятельствах не благоприятных. По привычке полагали меня все еще очень молодым человеком. Первые неприязненные статьи, помнится, стали появляться по напечатанию четвертой и пятой песни [в начале 1828 г.] Евг<ения> Онегина. Разбор сих глав, напечатанный в Атенее [1828, подписанный „В.“ и написанный Михаилом Дмитриевым] удивил меня хорошим тоном, хорошим слогом и странностию привязок. Самые обыкновенные риторические фигуры и тропы останавливали критика: можно ли сказать „стакан шипит“, вместо „вино шипит в стакане“? „камин дышит“, вместо „пар идет из камина“?»

^9–13Интонация этого заключенного в скобки высказывания очень близка интонации высказывания о Руссо в главе Первой, XXIV, 9–14.

¹²меж волка и собаки.Знакомый галлицизм — «entre chien et loup», — восходящий к тринадцатому веку («entre chien et leu»), означающий сумерки — время дня, когда уже слишком темно, чтобы пастух мог отличить свою собаку от волка. В этом выражении находили и эволюционистский смысл, а именно в описании перехода дня в ночь в понятиях промежуточной стадии между двумя очень близкими друг другу видами животных.

XLVIII

— «Ну, что сосдки? Что Татьяна? Что Ольга рзвая твоя?» — «Налей еще мн полстакана...   ⁴  Довольно, милый... Вся семья Здорова; кланяться велли. Ахъ, милый, какъ похорошли У Ольги плечи, что за грудь!   ⁸  Что за душа!... Когда нибудь Задемъ къ нимъ; ты ихъ обяжешь; А то, мой другъ, суди ты самъ: Два раза заглянулъ, а тамъ ¹²  Ужъ къ нимъ и носу не покажешь. Да вотъ... какой же я болванъ! Ты къ нимъ на той недл званъ.»

XLIX

— «Я?» — «Да, Татьяны имянины Въ субботу. Олинька и мать Велли звать, и нтъ причины   ⁴  Теб на зовъ не прізжать.» «Но куча будетъ тамъ народу И всякаго такого сброду...» — «И, никого, увренъ я!   ⁸  Кто будетъ тамъ? своя семья. Подемъ, сдлай одолженье! Ну чтожъ?» — «Согласенъ.» — Какъ ты милъ! При сихъ словахъ онъ осушилъ ¹²  Стаканъ, сосдк приношенье, Потомъ разговорился вновь Про Ольгу: такова любовь!

Здесь каждый что-то забывает: Ленский забывает (но потом, к несчастью, вспоминает) о приглашении Онегина к Лариным; Онегин забывает о ситуации, в которой оказалась Татьяна; Пушкин путает даты. Не вспомни Ленский вдруг то, что его ангел-хранитель пытался заставить его забыть, не было бы ни танца, ни дуэли, ни смерти. Здесь начинается ряд беспечных, безответственных поступков Онегина, фатально ведущих к несчастью. Создается впечатление, что скромный семейный праздник, обещанный Ленским в наивном рвении зазвать друга, Онегину еще менее приемлем — хоть и по иной причине, чем праздник многолюдный. Что же могло заставить его предпочесть интимную обстановку многолюдию? Жестокое любопытство? Или Татьяна нравилась ему все больше после их последней встречи более пяти месяцев назад?