Комментарии к жизни. Книга первая
Шрифт:
Она сказала, что у нее не было никаких личных проблем, она хотела поговорить о красоте и духе. Ее не волновали личные проблемы, во всяком случае, они были глупостью для нее, ее интересовали более важные темы. Что такое красота? Она внутренняя или внешняя? Она субъективна или объективна, или комбинация обоих? Она была так уверена в своей правоте, а уверенность — это отрицание красоты. Быть убежденным — значит быть замкнутым в себе и нечувствительным. Без открытости как может быть чувствительность?
«Что такое красота?»
Вы ждете определения, формулы, или вы желаете найти ответ?
«Но разве не нужен инструмент для этого исследования? Без знаний, без объяснений, как можно исследовать? Мы должны знать, куда мы идем, прежде, чем мы пойдем».
Разве знание не предотвращает исследование? Когда вы знаете, как может
«Я делаю акцент на обеих: без совершенной формы как может быть совершенной жизнь? Красота — это комбинация внешнего и внутреннего».
Итак, у вас есть формула для того, чтобы стать красивой. Формула — это не красота, а только набор слов. Быть красивым — это не процесс становления красивым. Что же это, что вы ищете?
«Красоту как формы, так и духа. Для совершенного цветка должна быть прекрасная ваза».
Может ли быть внутренняя гармония и даже, возможно внешняя гармония без чувствительности? Разве чувствительность не необходима для восприятия или уродливого, или красивого? Разве красота — это уклонение от уродливого?
«Конечно, да».
Разве добродетель — это уклонение, сопротивление? Если есть сопротивление, может ли быть чувствительность? Разве не должна быть свобода для чувствительности? Замкнувшееся в себе может быть чувствительным? Может ли честолюбивый быть чувствительным, осознать красоту? Чувствительность, восприимчивость к тому, что есть, является необходимой, не так ли? Мы хотим отождествить себя с тем, что мы называем красивым, и избегать того, что мы называем уродливым. Мы хотим быть отождествленными с прекрасным садом и закрываем наши глаза при виде смердящей деревни. Мы хотим сопротивляться и все же получать. Разве любое отождествление не является сопротивлением? Осознавать деревню и сад без сопротивления, без сравнения — означает быть чувствительным. Вы хотите быть чувствительной только к красоте, к добродетели и сопротивляться злу, уродству. Чувствительность и восприиимчивость — это целостный процесс, он не может быть отключен на определенном уровне удовлетворения.
«Но я ищу красоту, чувствительность».
Это действительно так? Если это так, то все беспокойство о красоте должно прекратиться. Такое рассуждение, поклонение красоте — это бегство от того, что есть, от вас самих, разве нет? Как вы можете быть чувствительны, если вы не осознаете, какая вы есть, какое оно есть? Честолюбивые, лукавые преследователи красоты только поклоняются их собственным проекциям. Они полностью замкнуты в себе, они построили стену вокруг себя, и, поскольку ничто не может жить в изоляции, существует страдание. Этот поиск красоты и бесконечные разговоры об искусстве — это почитаемые и высоко расцененные виды бегства от жизни, которая в вас самих.
«Но ведь музыка — это не бегство».
Бегство, когда она заменяет понимание себя. Без понимания себя всякая деятельность приводит к замешательству и боли. Чувствительность есть только тогда, когда есть свобода, приходящая с пониманием, с пониманием движений «я», движений мысли.
Объединение
Крохотные щенки были пухлыми и чистыми и игрались на теплом песке. Их было шестеро, все белого цвета с легким коричневым оттенком. Мамаша лежала в тени немного поодаль от них. Она была худой и истощенной, и настолько паршивой, что на ней почти не было шерсти. На ее теле виднелось несколько ран, но она виляла своим хвостом и так гордилась этими круглыми щенками. Она, вероятно, не проживет больше, чем месяц или около этого. Она была одной из тех собак, которые бродят, собирая, что попало, по грязным улицам или около бедной деревни, вечно голодные и вечно на ногах.
Но здесь, в тени, воспоминания о вчерашнем дне были далеко, а она была истощена, кроме того, щенков избаловали и разговаривали с ними. Это было послеобеденное время, ветер, дувший с широкой реки, был свеж и обдавал прохладой, и в то мгновение возникло блаженство. Где она добудет еду в следующий раз, было второстепенным вопросом, ну зачем сейчас волноваться?
Мимо деревни, вдоль набережной за зелеными полями, на пыльной и шумной дороге стоял дом, в котором ожидали люди, чтобы обсудить кое-что. Они были разных типов: задумчивые и бодрые, ленивые и любители поспорить, сообразительные и те, кто жил согласно определениям и умозаключениям. Задумчивые были терпеливыми, а сообразительные был резки с теми, кто отставал, но медлительным приходилось успевать за быстрыми. Понимание приходит в виде вспышек, и необходимы интервалы молчания для того, чтобы возникали эти вспышки. Но быстрые слишком нетерпеливы, чтобы оставить место для этих вспышек. Понимание не является устным, также нет такого понятия как понимание разумом. Понимание разумом происходит только на словесном уровне, так что это вовсе не понимание. Понимание не приходит как результат мысли, поскольку мысль в конце концов оформлена в слова. Без памяти не существует мысли, а память — это слово, символ, механизм создания изображения. На этом уровне никакого понимания нет. Понимание вмещается в пространство между двумя словами, в тот промежуток, до того, как слово сформирует мысль. Понимание не дано ни сообразительным, ни медлительным, а лишь тем, кто осознает это неизмеримое пространство.
«Что такое распад? Мы наблюдаем в мире быстрый распад человеческих взаимоотношений, но еще больший в нас самих. Как этот развал на части можно остановить? Как мы можем объединиться?»
Объединение возникает, если мы внимательны к путям распада. Объединение находится не на одном или двух уровнях нашего существования, это воссоединение целого. Прежде, чем сделать это, мы должны узнать то, что же мы подразумеваем под распадом, не так ли? Действительно ли конфликт — это признак распада? Мы ищем не определение, а значение за пределами слова.
«Разве борьба не является неизбежной? Все существование — это борьба, без борьбы наступит упадок. Если я бы не боролся за цель, я бы деградировал. Бороться столь же необходимо, как дышать».
Категорическое утверждение останавливает все исследование. Мы пытаемся узнать, какиое факторы приводят к распаду, и, возможно, противоречие и борьба являются одними из них. Что мы подразумеваем под конфликтом и борьбой?
«Соревнование, стремление, приложение усилия, волю к достижению, недовольство и так далее».
Борьба происходит не только на одном уровне существования, но на всех уровнях. Процесс становления кем-то — это борьба и конфликт, не так ли? Клерк, становящийся управляющим, священник, становящийся епископом, ученик, становящийся мастером, — это все психологическое становление, что является усилием, конфликтом.
«Можем ли мы обойтись без этого процесса становления? Разве это не необходимость? Как можно освободиться от конфликта? Разве за этой попыткой не скрывается страх?»
Мы пробуем выяснить, пережить, не просто на словесном уровне, а глубоко, что же приводит к распаду, а не как освободиться от конфликта или что стоит за ним. Проживание и становление — это два различных состояния, не так ли? Существование может влечь за собой усилие, но мы рассматриваем процесс становления, психологическое убеждение быть лучше, стать кем-то, стремление заменить то, что есть, на его противоположность. Это психологическое становление может быть фактором, который превращает каждодневное проживание в болезненный, соревновательный, глобальный конфликт. Что мы подразумеваем под становлением? Психологическое становление священника, который хочет быть епископом, ученика, который хочет быть мастером, и так далее. В этом процессе становления присутствует усилие, положительное или отрицательное, это стремление заменить то, что есть, на что-то другое, разве не так? Я есть это, но я хочу стать тем, и это становление — это серия конфликтов. Когда я стал тем, есть еще другое то, и так продолжается бесконечно. Процесс этого, становящегося тем, не имеет конца, и поэтому конфликт не имеет конца. Теперь, почему я хочу стать кем-то, отличным от того, что я есть?