Коммуникативные агрессии XXI века
Шрифт:
Введение
В надеждах и ожиданиях лучшей жизни встретило человечество XXI век, который футурологи в дружном согласии назвали веком возвышения гуманитарной сферы. И даже называя его веком биологии, все равно подчеркивали его неизменную обращенность к человеку. Однако праздничные ожидания сменяются трезвыми буднями, и сегодня все больше тех, кто спрашивает, действительно ли новый век обратился к гуманистическим основам бытия, не случилась ли подмена заявленных ценностей.
На рубеже веков многих воодушевила перспектива всеохватного и безграничного распространения массовых коммуникаций, возможностей сетевой организации социума, информационного и вместе с ним социального прогресса. Тогда еще могло казаться, что информационные войны ХХ века как реликт «холодной войны» уходят в прошлое, а демократические преобразования в мире снимают остроту идеологических сражений.
Не так уж много времени потребовалось для того, чтобы убедиться в наивности благих надежд миллениума. Информационные войны были и остаются органичной частью политического пейзажа, разве что приобрели новое качество – массовые коммуникации и в самом деле оправдали некоторые возложенные на них надежды. Но прогрессировала только их технологическая составляющая, отнюдь не
В ХХ веке массовый информационный процесс в основном всегда односторонний – от коммуникатора, обладавшего мощными передатчиками сообщений, к реципиенту, владевшему исключительно приемниками его сообщений. Именно так и происходило «воздействие “послания” на человека, на определенную социальную группу. Такое воздействие должно побудить людей к принятию решений и к действиям. Но воздействие на человека, на целевую группу связано с преодолением определенных барьеров, к которым относятся внутренний мир личности и общественное мнение, складывающееся в окружающей среде… Внутренний мир личности – это ценности, которых придерживается человек, это его потребности и интересы. Через них должно пройти послание (месседж), прежде чем побудить к действию» 1 .
1
Макаревич Э. Ф. Последний бастион. Глобальная культура коммуникаций. – М.: Дрофа, 2011. С. 6.
Сегодня технологии массовых коммуникаций изменились настолько, что изменили даже ее участников: реципиент вошел в Интернет, через который овладел первичными навыками информационного реагирования на сообщение коммуникатора и нередко сам пытается им стать. Поэтому былой коммуникатор уже не может оставаться на прежних позициях, он меняет свои методы и формы воздействия на внутренний мир личности и в целом на общественное мнение. Системные социальные подвижки привели отнюдь не к укреплению взаимопонимания людей в обновленном медийном пространстве, а открыли дорогу экстремистским, агрессивным выражениям эмоций и мнений. Открылся простор для коммуникативных агрессий, в которые оказались вовлеченными все – коммуникаторы и медийные аудитории, ученые и политики, обыватели и пассионарии; коммуникативные агрессии реализуются внутри страны и за ее пределами, в журналистских текстах и настроениях сетевых сообществ, в произведениях искусства и общественном мнении… В коммуникативных агрессиях нашего времени реализуются давно известные формы «обработки людей людьми» 2 .
2
Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология. Т. 1. Критика новейшей немецкой философии в лице ее представителей Фейербаха, Г. Бауэра и Штирнера и немецкого социализма в лице различных его пророков // К. Маркс, Ф. Энгельс. Собр. соч. Изд. 2. – М.: Госполитиздат, 1955. С. 35, прим.
Сегодня исследования медиа поставили под пристальное внимание эффекты массовой коммуникации, которые выражаются в стимулировании агрессивных потенций ее аудитории. Однако вне пределов внимания ученых осталась связь функционирования агрессивного дискурса и включения в него всех страт общества на основе новейших медийных технологий. Современный этап развития политических и медийных систем показывает, что изучение коммуникативных агрессий – актуальная научная проблема, требующая свежих решений и методик, а также уточнения предмета изучения. В известной мере это обусловлено «появлением феномена сетевых сообществ, значительно отличающихся по своим характеристикам от классической массы людей, [поэтому] ряд устоявшихся теорий и моделей в сфере политического управления и политических коммуникаций требует своего пересмотра и адаптации применительно к интернет-пространству» 3 .
3
Володенков С. В. Интернет-коммуникации в глобальном пространстве современного политического управления. – М.: Изд-во Моск. ун-та, 2015. С. 245.
Коммуникативные агрессии – это нанесение оппоненту идейно-политического и культурно-нравственного ущерба по медийным каналам. Агрессии в медийной среде в форме ценностного конфликта вокруг символа веры ведут к политической и культурной поляризации общества и подпитывают предрассудки социума по отношению к «инаковости» – иному образу мысли, иной культуре, иному поведению. Культурную поляризацию социума часть исследователей трактует как метатенденцию медийной практики современности. Под знаком этой метатенденции прошла большая часть ХХ века. Но и в наступившем столетии актуальны «очаги возможной поляризации: растет экономическое неравенство, религиозный и рыночный фундаментализм» 4 . Поэтому коммуникативные агрессии проявляются как направляемые/спонтанные реакции социума на актуальные ценностные раздражители в сферах политики, культуры, религии, экономики; в связи с чем осуществляются по всем каналам передачи информации. Как отмечает публицист, «в начале третьего тысячелетия человечество столкнулось с войной совершенно нового типа. С войной, где не имеют значения ни верования, ни национальность, ни государственная принадлежность, ни идеология, ни культура, с войной, где нет другой цели, кроме тотального уничтожения, с войной, где противник неисчислим, поскольку им может стать каждый, кто сядет за клавиатуру компьютера. Выиграть эту войну невозможно. Ибо победа в ней неотделима от поражения» 5 .
4
Дзялошинский И. М. Экология медиасреды: этические аспекты. – М.: Изд-во АПК и ППРО, 2016. С. 402.
5
Столяров А. М. Освобожденный Эдем. – М.: АСТ: АСТ МОСКВА: ХРАНИТЕЛЬ; СПб.: Terra Fantastica, 2008. С. 216.
В новых условиях известные нам из истории религиозно-политических общностей и этносов мощнейшие агрессивные умонастроения, возникавшие якобы без видимых причин и так же неожиданно угасавшие, приобрели второе дыхание: в динамично растущей массе вовлекаемых/вовлеченных сетевым миром в акты коммуникативных агрессий, как правило, высока готовность к переносу агрессии из символического пространства в физическое. Потому что побудительные поводы агрессивного поведения забываются быстро, и поначалу рационально артикулируемые подлинные/или кажущиеся подлинными его причины потом никто не отличает от последующего фанатичного отстаивания «символа веры», иррационального в своей основе. Поэтому агрессивный дискурс, быть может, даже начатый сознательно, на некоторых рациональных основаниях, способен выйти из-под какого бы то ни было контроля и развиваться по собственным законам. Его поддерживает «глобальная культура массовых коммуникаций. Эта культура определяется деятельностью транснациональных центров (полюсов) разработки смыслов, символов, стандартов, которые задают некую матрицу,.. задающую последующее воспроизведение смыслов, символов, стандартов» 6 .
6
Макаревич Э. Ф. – Указ. соч. С. 94.
Имплицитно формируемые целевые установки коммуникативных агрессий предопределяют приоритетность Интернета как среды их проведения – есть возможность массовости действий и мгновенной реакции толпы (не без влияния лидеров мнений) на изменение ситуации, а подобное трудно достижимо при использовании традиционных СМИ. Пользователи Интернета уверены, что в сетевой среде нет фильтров на путях распространения информации; здесь культивируется иллюзия свободы в обмене суждениями. При этом никого не смущает, что в сетевом мире информация непроверенная, выражение мнений – некорректное, что под прикрытием вымышленных имен одни и те же участники информационных обменов, мигрируя от одного информационного ресурса к другому и третьему, создают видимость протестов со стороны широкой общественности. В результате, «говоря о протестной сетевой активности, важно рассмотреть и такой эффект, как радикализация политических настроений сетевых пользователей. <…> значительное число ресурсов и сетевых сообществ давления представляет и агрегирует радикальные и экстремистские взгляды, которые затем успешно артикулируются в публичном политическом пространстве» 7 .
7
Володенков С. В. Указ. соч. – С. 119.
Коммуникативные агрессии наследуют содержание, формы и методы идейно-политической борьбы между социальными системами ХХ века. Идеологическая борьба была неотъемлемой составляющей «холодной войны», в которой использовались все доступные на тот период средства и каналы коммуникации – радиовещание и симпозиумы ученых, спортивные олимпиады и симфонические концерты, кинофестивали и выставки шедевров из лучших музеев мира. Цель придавала смысл коммуникативным акциям – продемонстрировать превосходство своей политической системы, тем самым низводя к нулю идеологию оппонента. «Политическая пропаганда – это использование средств связи и информации в интересах власти. …Цель заключается в экономии материальных затрат на мировое господство» 8 , – так в середине прошлого века жестко сформулировал Г. Лассуэлл. Анализируя феномен пропаганды советские ученые во главу угла ставили отражаемые в сфере международных отношений классовые противоречия, а западные специалисты в основном придерживались концепции продвижения идей демократии и прав человека. В новом веке изменения коснулись всех известных практик идеологической борьбы, информационных войн, что не отменяет их сущности: коммуникативные агрессии являются особенным отражением противоречивых социальных процессов современности.
8
Lasswell H. Propaganda in War and Crisis. – N. Y., 1951. P. 22.
Перемены в области информационного противостояния происходят вкупе с обострением политических противоречий в мире, духовные процессы приобретают радикальный характер. Индикатором радикализации духовной сферы стали политические апелляции к «большинству» или «меньшинству» социума. Категории большинства и меньшинства вписаны в простейшие представления о демократии, отчего в определенной части обществ крепнет убеждение в том, что обращение к большинству социума и отклик на него якобы обладают авторитетом легитимности. Ложный посыл позволяет радикальным элементам считать нормой агрессивный диктат своей трактовки духовных ценностей, наступая на оппонентов в медийном и физическом пространстве. В медийных акциях агрессивное «большинство» широко использует ценностные архетипы национальной культуры, потому что ценности не надо доказывать, их достаточно декларировать. Но они обладают силой, приводящей в столкновение социальные сообщества, цивилизации и страны, реализуя коммуникативные агрессии, так как механизм их действия охватывает социум от верхов до низов. Спусковым устройством в них становятся ценностные раздражители, расположенные в сферах политики, культуры, религии. Все субъекты медиасферы прикасаются к одному и тому же ценностному суждению, но реагируют на него индивидуально, в диапазоне от безоговорочной поддержки до полного неприятия. «Инаковость» восприятия – раздражающий социальное взаимодействие фактор, которым включается механизм коммуникативных агрессий. «По мере нарастания насилия поставленные на карту первоначальные проблемы обычно подвергаются переоценке исключительно в терминах “мы” против “них”, группа сплачивается все сильнее и убеждения крепнут. …Возникает “динамика ненависти”, в которой взаимные опасения, недоверие и ненависть подпитывают друг друга» 9 .
9
Хантингтон С. Столкновение цивилизаций / пер. с англ. – М.: ООО «Издательство АСТ», 2003. С. 432–433.