Коммунизм и фашизм: братья или враги
Шрифт:
Идейно-политические установки Л.Блюма разделяли «захват власти» (диктатура пролетариата прерывает конституционную законность на период социалистических преобразований) и «исполнение власти» (работа социалистов по социальному реформированию общества в рамках парламентской системы). Именно последнему Блюм отдавал приоритет, сохраняя ритуальную приверженность марксизму, но отвергая политический радикализм, не говоря о революционном насилии.
Левое крыло СФИО опиралось на партийные структуры Парижа. Левые социалисты во главе с Жаном Жиромским требовали претворять марксистский «символ веры» в политическую практику, перенести центр тяжести партработы с парламентской деятельности на развертывание массового революционного движения. Они ориентировались на тесный союз с ФКП, отстаивали жесткие классовые приоритеты. Говоря о резком обострении классовых антагонизмов, Жиромский полагал их естественным политическим отражением единый фронт с коммунистами на основе марксистской общности, а не коалицию с радикалами на основе текущих политических совпадений.
Правое крыло СФИО, популярное в центральных и южных департаментах страны, возглавлял Пьер Ренодель. Его опору составляли мелкие буржуа, отошедшие от партии радикалов и рассматривавшие французский социализм как наиболее последовательную силу республиканской демократии. Именно защита и укрепление парламентско-демократических институтов, а не социально-экономические реформы, представляли наибольшую ценность для правых социалистов. Для взглядов Реноделя были характерны национал-патриотизм, идея классового сотрудничества, принципиальный политический оппортунизм, связанный со стремлением как можно скорее принять участие в правительственном «исполнении власти» — предпочтительно в блоке с радикалами.
Именно принципиальный прагматизм Реноделя обрекал правое крыло СФИО на длительный застой, поскольку не основывался на динамичной идеологеме, не был приспособлен для проникновения в массы и во многом отталкивал электорат. Положение, однако, резко изменилось после того, как на рубеже 1920-х — 1930-х гг. идейная гегемония «правой СФИО» перешла к неосоциалистам, создавшим новое «идеополе».
Точка зрения, относящая неосоциалистов к правой социал-демократии, представляется ошибочной. Марсель Деа и Пьер Ренодель олицетворяли не только совершенно разные типы политической ментальности — идеологический динамизм, политический напор, «революционно-энергетический» темперамент против традиционности, силы авторитета, осторожности, заботе о стабильности, — но и весьма различные мировоззрения. Если Ренодель или Александр Варенн (впоследствии отошедший от СФИО и примкнувший к левым республиканцам) действительно соответствовали характеристикам правой ориентации, то неосоциализм, скорее, представлял собой разновидность социалистического «Третьего Пути», основанную на консервативно-революционных идеях (синтез социализма и фашизма — это политическая реальность не только 1930-х гг., хотя сталинское понятие «социал-фашизма» было абсолютно ложным, поскольку относилось к совершенно иному движению, гораздо более антифашистскому, нежели коммунизм).
Лидеры неосоциалистов принадлежали, судя по всему, к тому типу радикальных, жестких и амбициозных политиков, которых в современной России называют «молодыми волками». Их ведущим идеологом и политическим лидером был Марсель Деа; наибольшую активность в государственной политике проявлял Адриен Марке — мэр Бордо и министр труда в «правительстве сильной руки» Гастона Думерга; социальную философию и политэкономии неосоциализма разрабатывали Андре Филип и Люсьен Лора; как партийный оратор выделялся Бартелеми Монтаньон… Основы политической идеологии течения были сформулированы в работе Деа «Перспективы социализма» и многочисленных публикациях газеты «Новый социализм».
Для Деа и его соратников был характерен непримиримый антикоммунизм и антисоветизм, они вели бескомпромиссную борьбу против большевистской идеологии, французского носителя которой видели в ФКП. Неосоциалисты считали большевизм не столько антикапиталистической силой, сколько врагом европейской цивилизации, той «западной христианской традиции», частью которой Деа считал идею социализма. Ярко и со страстью описывал он ужасы террора, разрушения и порабощения которые несет Европе большевистская революция. Несколько лет неосоциалисты успешно внедряли в документы и практику СФИО положения о беспощадной борьбе против ФКП (даже в союзе с буржуазными партиями — что прямо запрещалось основными программными установками СФИО). Ненависть к коммунистическому тоталитаризму, готовность всеми средствами защищать идеалы свободы и гуманизма, сыграла важную роль в трагическом выборе Деа — усмотревшего «возрождение гуманизма» в государстве Б.Муссолини.
Деа и Филип уделяли много внимания анализу современного им капитализма и проектам его социалистического преобразования. Они сделали выводы об адаптации западного рабочего класса к системе, о его интеграции в индустриальное общество, об установлении прочной связи классовых интересов пролетария и капиталиста (поскольку технологическая рационализация производства привела к далеко идущим социальным трансформациям). Но, в отличие от правой социал-демократии, и даже от де Мана — приветствовавших эти процессы — французские неосоциалисты оценивали их скорее негативно, как укрепление системы экономической эксплуатации и социального угнетения (эти два понятия, кстати, различались — эксплуатация воспринималась как служебный атрибут капитализма, угнетение — как абсолютное Зло).
Вследствие обуржуазивания рабочего класса, революционным авангардом общества были признаны средние слои (во Франции крестьяне, ремесленники, мелкие предприниматели и торговцы опережали по численности промышленный пролетариат, ненамного уступая всем наемным работникам). Представлялось, что политическая самоорганизация и антикапиталистическая борьба мелкой буржуазии только и способна вновь революционизировать «прирученный» капитализмом, деморализованный мировым экономическим кризисом и расколотый между враждующими партиями и профсоюзами пролетариат.
В мелкой буржуазии, прежде всего крестьянстве, Деа видел социальную силу, стоящую «вне капиталистической системы», последовательно демократическую и изначально социалистическую. Основами мелкобуржуазного социализма Деа считал:
— характерное для крестьянина и ремесленника единство труда и собственности;
— укорененность в социальном сознании трудового собственника гуманистического христианского мировоззрения;
— несомненный демократизм и патриотизм французского крестьянства и городского среднего класса.
Трудовой средний класс являлся в концепции Деа основой «антикапиталистического фронта», движущей силой социалистической «революционной эволюции», которую он противопоставлял и разрушительному большевистскому нашествию, и «бескрылому» центристскому социал-реформизму, и экономическому фетишизму марксистов, которые, зациклившись на преобразовании «заводских» производственных отношений, забывают о сложнейших механизмах общесоциального функционирования. Кстати, очевидная приверженность Деа традиционным социально-трудовым укладам, в частности крестьянскому, подтверждает консервативно-революционный характер его взглядов.
Как доктринальная основа социально-экономического устройства принимался корпоративизм — заметно продвинутый «вниз и вглубь» по сравнению с государством Муссолини. Прообраз социалистических корпораций Деа усматривал в картельных образованиях — трамплине экономической демократии, — хорошо приспособленных для широкого участия трудящихся в собственности и в управлении. Наряду с концепцией структурных преобразований собственности и управления экономикой, неосоциалистическая программа включала, разумеется, и комплекс первоочередных социально-защитных реформ, нашедший отражение в политике Народного фронта — строгое соблюдение гарантированного минимума заработной платы и 8-часового рабочего дня, введение оплачиваемых отпусков, социальное страхование за счет работодателей, государственная финансовая поддержка крестьянства и городских самостоятельных производителей, расширение профсоюзных прав и т. д.