Комната 24
Шрифт:
Черт. Руки дрожат.
Кое-как переоделась. Стянула волосы в неряшливый хвост.
Вдох.
Выдох.
Прорвемся.
Вместо своей квартиры, в полной тишине, он отвез меня в центральный общепит. В столь ранний час почти все столики были свободны. Несколько студентов с ноутбуками ловили халявный вай-фай.
Словно боясь, что я убегу, Даня крепко держал меня за руку. Купил два кофе. Присели у окна. В этой части зала было пустынно.
За окном панорама на проснувшийся центр. Вот памятник Пушкина,
– Кто знает, весну вообще обещают?
Я улыбнулась своему воспоминанию. Но как-то горько. После (хоть и полностью продублированного с первого) разговора с Андроном на душе стало тревожно. Я чаще оглядываюсь по сторонам, будто проверяя – реально ли это. Но мир вокруг реален. Спокоен, шумен, как обычно. Вот если бы неожиданно зацвели цветы, пробились сквозь сугробы; распухли почки и деревья покрылись зеленью; заработали фонтаны и дети с собаками бегают вокруг, плескаются; жаркое, палящее солнце… Я вижу это так ярко! Возможно, где-то бушует лето. Но не в этом городе.
Даня сидел напротив. Мрачный. Не сводил с меня глаз. Ждал подвоха. Боялся неизвестности ожидания.
– Мне надо было подумать, - честно призналась я.
– О чем?
– О нас.
– И что надумала?
Вместо ответа неопределенно повела плечом.
– Не знаю, - спустя время наконец сказала я.
Мой кофе уже остыл, а свой он выпил.
– У тебя было много работы?
– Да. Поэтому не мог приехать.
– Я так и подумала.
Мимолетная улыбка. Моя или его? Пусть будет общая.
– Я скучал по тебе.
– Я тоже.
– Почему ты не отвечала? Я звонил.
Не могу ответить честно. Ну не могу сказать ему: «прости, я просто еще не оправилась от шока, ведь меня недавно чуть совсем не убили. А еще я знаю, что ты сын правителя самого жуткого царства. И да, твоя тетка – самый злейший враг добрых существ».
– Я знаю.
В наших разговорах вообще очень много «я», как ни странно.
– Мне надо было подумать, поэтому не отвечала.
– Что навело тебя на это? Почему ты решила подумать?
– Появился один человек, - Даня напрягся, услышав это, но я продолжила. – Он немного пугает меня.
– Он тебе угрожает? Маньяк, сумасшедший?
– Не то и не другое. Он – ученый.
– И чему он учит?
– Не знаю, - усмехнулась я. – Но вещи, которые он говорит, меня пугают.
– Так не слушай его.
Логично. По крайней мере, сидящий напротив успокоился – уходить от него к другому я не собираюсь.
– Но что если он говорит правду?
– Проверь ее.
– Но я не знаю как.
– Найди способ.
– Я боюсь.
Вот и призналась вслух. Премию мне, награду. Не каждый может признать свои страхи. А проверять слова Андрона – это самый большой страх, готовый перерасти в фобию. Чего я собственно боюсь? Ну. Пожалуй, того, что все может оказаться правдой и тогда весь мир, все, что меня окружает – не настоящее. Не фальшивка, но не реальное. Плод воображения. Или плод памяти, если быть точнее. Это и пугает. Даже не смотря на то, что двадцать четыре воина говорили то же самое. Сейчас, сидя за пластмассовым столиком в центре жизни, те происшествия казались просто сном. Все ведь действительно могло оказаться сном или галлюцинациями. Я читала где-то, что галлюцинации могут быть у травмированных голов. Кажется, я отношусь к этому числу.
Не было никакой Лебеди, Агафьи и прочих. Есть больное воображение. Да и только.
Но страх есть. Пугает, что проснувшись утром, я не смогу ощутить пальцев или рук, или ног. Не обнаружу маму дома. Точнее, она – меня. И я никогда больше ее не обниму. Вокруг все замерзнет, как на дне океана (если там холодно, конечно), и я останусь в полном одиночестве, терзаемая воспоминаниями.
Человек по натуре страшится одиночества. Безусловно, есть мизантропы, но они окружают себя книгами. Книги заменяют им друзей и товарищей, собеседников. В детстве мама часто повторяла: «книга – лучшая подружка». Она в это верит. Хорошо. Но книга никогда не обнимет, не согреет своим теплом. Она может посочувствовать, утешить, принять слезы на себя. Но когда ее обнимешь, то ощутишь только бумагу. Слова. Много слов.
– У нас сегодня юбилей, ты знаешь? – Вдруг спросил Даня.
– Какой?
– Три месяца.
Два слова и такой отсыл – к другому разговору, где прошедшие три месяца совсем по-другому рассматривались.
– У тебя есть план?
– Да, - хитрая улыбка. – Я заеду за тобой вечером. С Альбиной уже договорился.
– Мне принарядиться?
– Как пожелаешь. Можешь и так остаться, - он кивнул на мою толстовку, джинсы и кеды. – А можешь одеть что-нибудь романтичное.
– Ладно-ладно, - сдаваясь, проворчала я, - так уж и быть, сделаю сегодня исключение.
Я едва зашла в родной подъезд, как заметила движение.
Крысы.
Они бежали вдоль стен.
Очень много крыс, бегущих вдоль стен.
Я люблю животных, но есть и те, которых я патологически боюсь. У мышей и крыс крепость зуб на втором месте после алмаза. Они могут перегрызть все, что угодно. И меня всегда пугало, что однажды это может оказаться мое горло. Или еще что-нибудь. Ненавижу боль. Толку от нее мало.
Набравшись смелости, осторожно прокралась к лифту. Нажала на кнопку.
Пока он опускался почувствовала, как изменилась атмосфера.
Оглянулась.
Вдруг, из теней под лестницей вышло три человека.
Ну ладно. Не совсем человека.
Анксун, Альгиз и Хагл.
– Мы рады видеть тебя целой, - от лица всех обратилась «сестра мудрости». – Но старые проблемы напоминают о себе.
– Чт-т-то…?
Черт!
А я ведь только успела привыкнуть к тому, что мне все приснилось. И надо было им вновь появиться. Ну зачем? Ведь сегодня грядет великий вечер, подготовленный Даней.