Комната с видом на звезды
Шрифт:
– Бабушка, - прошептала я, качая головой. Неужели только она знает все ответы в этой истории?
– Если она не лгала, то Варя прекрасно себе жила и училась в Москве, воспитывала сына Арсения, - проговорил Кормышов.
– Да и зачем ей обманывать какого-то сторожа?.. Ну, как тебе все это?
Я призналась, что история меня поразила. Правда, было кое-что еще. Мое сердце подсказывало, что это только часть истории. Самая безобидная часть.
Глава 7
Осенний
Дома я оставила вещи и быстро поужинала. Родителям сказала, что убегаю по чрезвычайно важным делам, и мама с папой, заговорчески переглянувшись, не стали меня допрашивать. Похоже, я выглядела взволнованной и воодушевлённой, что меньше всего мне требовалось сейчас. Я ни в коем случае не хотела показаться Максиму безрассудной девчонкой, которой обещание встречи вскружило голову.
Я вышла из дома, прошла около трехсот метров, петляя в узких переулках, и оказалась у здания почты. Вдалеке небо еще сохраняло светлые полосы, тогда как надо мной, пробиваясь сквозь плотные облака, начинали проглядывать первые звезды.
Позади почты была детская площадка, и мне сразу стал виден темный силуэт на фоне открытой местности. На качелях сидел Максим. По самым скромным подсчетам, я опоздала минут на пятнадцать. Но парень, прислонившись головой к железным прутьям качелей, спокойно ждал и немного улыбался.
– Прости, я опоздала, встряла в институте...
Давыдов, не дослушав, засмеялся и жестом пригласил меня сесть в кабинку качелей напротив него.
– У тебя глаза горят, - заметил Максим, пристально глядя на меня. Я сделала непонимающий вид, ожидая подвоха.
– Я недавно гипертиреозника такого смотрел, - продолжал Давыдов, и я захохотала. Это, кажется, был не комплимент.
– Себя давно видел?
– спросила я.
– О, - парень неопределенно махнул рукой.
– Я уже с сентября выгляжу как стабильный зомбак от этого недосыпа.
– Зомбак от недосыпа это я, - мне не хотелось отдавать Давыдову свое место в очереди.
– Скоро покроюсь мхом и пущу корни в анатомичке.
– Не знаю, - спокойно улыбнулся Максим.
– На вид ты очень хороша.
– Опять сарказм?
– мне стало смешно. Я не могла в серьез обижаться на слова друга.
– Ты удивишься, - качнул головой он, и я решила, что соревнование в сомнительных остротах пора прекратить.
– Я здесь как раз за этим. Так что на самом деле произошло с врачом?
Максим вышел из кабинки качелей и предложил пройтись. Снова ступая по дорогам нашего города, я чувствовала себя влюбленной и живой. Не знаю, как я не видела этого раньше. Это странно, ведь у нас с Максимом было целое лето. И много других месяцев, что скрепляли нашу дружбу. А теперь, когда столько условностей разделяло
Давыдов рассказал, что в то утро он приехал в пансионат одним из первых. Но заведующий был уже мертв, и медперсонал сообщил об этом в милицию. Приехало два сотрудника. Максим не сразу понял, зачем они здесь, но, услышав отрывочные фразы об убийстве, решил держаться к ним поближе. Двух врачей из отделения пропустили в кабинет заведующего. Остальные стояли у двери и с любопытством заглядывали внутрь, пока один из сотрудников не попросил всех уйти. Максим, который в белом халате ничем не отличался от других работников больницы, крутился поблизости. Ему удалось увидеть, что тело Краснова находится в рабочем кресле.
– Удар ножом в живот, - услышал парень голос одного их милиционеров.
– Где судмедэксперт?
– Едет, - ответил другой, видимо, помощник.
– Думаете, его кто-то из психов прибил?
– Сомневаюсь, - проговорил следователь.
– Такое впечатление, что он обнимал убийцу, и тот неожиданно всадил лезвие... Он знал преступника, более того, доверял ему и был в близких отношениях.
– Думаете, это баба?
– Черт знает, щас все осмотрим и допросим людей, потом будем думать...
Больше Максиму ничего не удалось узнать, потому что приехали другие ребята. Врач, который должен был вести занятие, все отменил и отпустил студентов.
– Я, конечно, никому не стал об этом говорить, - признался Максим.
– Очень это странно все.
Мы зашли в один из дворов и сели на деревянную резную лавочку. Становилось чуть холоднее. Нас окружали девятиэтажные дома, во многих окнах которых уже зажегся свет. По глухим теням, мелькавшим порой в проемах окон, можно было догадаться, как люди, вернувшиеся с работы в дом, проводят этот вечер. Кто-то окружен, семьей. Кто-то, напротив, совсем один. За каждым таким окном была история, и мне казалось, что я могу узнать каждую из них, стоит лишь прислушаться.
– Не то слово, - проговорила я.
– А я сегодня вечером разговаривала с Анатолием Степановичем, и ты не поверишь, что удалось узнать.
Опуская детали, я рассказала Максиму все, что знала и, надо заметить, Давыдов оказался поражен теми далекими событиями, развернувшимися в стенах нашего института.
– Ну что, ты понял?
– спросила я, окончив рассказ.
– Понял что?
– Максим принялся тереть глаза.
– Что Варя и Остапова один и тот же человек? Ты к этому вела?
Я немного смутилась. Пока эта мысль была в моей голове, она казалась вполне разумной, но стоило ей прозвучать, как она растеряла часть своего смысла.
– И на чем это основывается?
– продолжал Давыдов.
– На том, что обе свихнулись, им делали кесарево, и обе напевали жуткую колыбельную, - проговорила я. Максим пожимал плечами.
– Ну... В принципе, может сложиться, - протянул он.
– Выходит, болезнь Вари началась в молодом возрасте. Она вышла замуж, через какое-то время с ней случился приступ, ее нашли в подсобке. Она рожает ребенка, потом снова сбегает в подсобку уже с малышом, после этого муж помещает ее в дурдом, а сам переезжает в Москву с ребенком.