Комната спящих

Тэллис Фрэнк

Я нащупал выключатель. Лампочка была очень слабая, и все равно от света я прищурился. Дождался, пока привыкнут глаза, и осмотрелся. В комнате никого не было.

Я вскочил с кровати, надел халат, обошел коридор и все комнаты, включая пустующие. К моему удивлению, беглого пациента нигде не оказалось, а дверь, ведущая на площадку, была заперта. Я сходил в туалет и вернулся в спальню. На кровати заворочалась Джейн.

– Что случилось? – спросила она. Волосы ее были в живописном беспорядке.

– Ничего, – ответил я. – Спи.

Я выключил лампу, а когда лег обратно, Джейн прижалась ко мне и положила голову мне на грудь. Рука ее оказалась у меня между ног. Я попытался найти научное объяснение произошедшему, и такое объяснение нашлось: сразу после пробуждения людям довольно часто что-то мерещится. Мозг еще не совсем проснулся и как бы продолжает спать. Это тщательно исследованный феномен, особенно часто подобное происходит, когда человек перед сном испытывал сильные эмоции…

– Да, – сказал я себе. – Скорее всего, так оно и было.

Тепло, близость Джейн, ее мягкость, аромат ее тела – все это успокоило меня. Ощущение неведомой опасности отступило. Я решил больше не думать об этом незначительном случае и уснул.

Проснувшись, я хотел обнять Джейн, но в кровати ее уже не было. Джейн ушла. Я открыл глаза и посмотрел на часы. Было половина седьмого, комнату окутывал серый свет раннего утра. Я не торопился вставать, просто лежал, вспоминая нашу ночь. Желание пробудилось снова, и я надеялся, что скоро Джейн опять постучится в мою дверь. Состояние ленивой неги продолжалось, пока я не вспомнил о ночном вторжении. Впрочем, как я уже рассудил, никакого вторжения не было. Я даже припомнил научный термин, которым называют подобный род галлюцинаций, – гипнопомпические, от греческих слов hypnos – «сон» и pompe – «отправлять прочь». И все же у меня оставались кое-какие сомнения.

Я сел и потянулся за сигаретами. Первая затяжка заставила меня закашляться. Я огляделся и заметил стопку книг. Ту самую, которая вчера упала, когда мы с Джейн целовались в коридоре. Теперь я обратил внимание на то, что стопка была довольно маленькая. Странно, ведь при падении раздался настоящий грохот. Даже пол задрожал. Я встал с кровати, подошел к стопке и внимательно рассмотрел книги. Хрупкие корешки двух самых старых томов покрывали трещины. Раньше я их не замечал. Потом я нарочно толкнул книги. Они рассыпались по ковру, но тихо, почти неслышно.

И тут я сообразил, что стопка могла упасть с таким грохотом только в одном случае – если кто-то поднял книги вверх и уронил с большой высоты. От этого и задрожал пол.

Я опустился на край кровати, задумчиво глядя на валяющиеся книги. Докурил сигарету и сразу потянулся за второй.

* * *

Мейтленд так и не дал никакого ответа по поводу Хильды Райт, и невольно я начал за нее беспокоиться. В конце концов решил еще раз наведаться в Розовый коттедж, чтобы удостовериться, все ли с женщиной в порядке, и выкинуть эту тему из головы. Я объяснил ситуацию сестре Дженкинс, она отнеслась ко мне с большим пониманием и даже посоветовала обратиться к мистеру Хартли, чтобы тот подвез меня. Тогда я обернусь меньше чем за час. Хартли согласился выполнить мою просьбу, и вскоре я уже стоял у кровати Хильды Райт и снова осматривал ее. К счастью, состояние женщины не ухудшилось, и я смог обнадежить миссис Бейнс. Тем не менее я понимал, что окончательно успокоюсь, только когда Хильду Райт примут в женское отделение и за ней будут круглосуточно присматривать медсестры.

На следующий день позвонил Мейтленд и сразу перешел к интересующему меня вопросу:

– Боюсь, вынужден сообщить плохие новости. Пациентка, которую вы осматривали в субботу, Хильда Райт, скончалась вчера вечером. По всей видимости, от перитонита.

Я был потрясен:

– Какой ужас!

– Да, очень жаль.

– Я ведь ее только вчера днем осматривал.

– Правда?

– Наш добрый мистер Хартли согласился меня подвезти. Больная, конечно, была слаба, и все же… – Я умолк.

В трубке раздавалось громкое потрескивание.

– Сами знаете, туберкулезный перитонит – болезнь непредсказуемая. – Мейтленд попытался меня утешить и подбодрить. – Даже не сомневаюсь, вы сделали все, что могли.

Мейтленд приехал на следующий день, пригласил меня к себе в кабинет на чай с пышками и между делом спросил, не могу ли я поприсутствовать на похоронах Хильды Райт. Я, конечно, понимал желание Мейтленда создать больнице хорошую репутацию среди местных, но мне довелось видеть Хильду Райт всего два раза. Да и не хотелось вторгаться без спросу, когда у семьи горе. Но отказать Мейтленду было невозможно.

– Да, и вот еще какое дело, – продолжил Мейтленд. – Может, позвоните коронеру? Я с ним уже разговаривал. Малый здравомыслящий, беспокоиться не о чем.

Я сделал, как велено, и коронер оказался как раз таким, как его описал Мейтленд, – практичный, знающий свое дело, прагматик до мозга костей. После короткого, но очень результативного обсуждения он сказал:

– Если уверены, что причина смерти – туберкулезный перитонит, так и напишу в свидетельстве, а расследование проводить не будем.

– Да, – ответил я. – Уверен.

– Доктор Ричардсон, – вежливо проговорил коронер, – с вами очень приятно работать.

В день похорон Хартли довез меня до церкви Святого Джеймса в Данвиче и сказал, что будет ждать в трактире. Церемония была короткая и скромная, присутствовали только близкие родственники и несколько соседей. После похорон я подошел к миссис Бейнс, чтобы выразить соболезнования, которые она приняла с искренней благодарностью. Даже пригласила в Розовый коттедж на сэндвичи, но я отговорился занятостью и, обменявшись парой вежливых слов с викарием, незаметно покинул церковный двор. Машина Хартли была припаркована возле трактира, но в питейном заведении его не оказалось. Хартли предупредил, что хочет немного прогуляться по берегу, поэтому его отсутствие меня не удивило. Владелец сразу узнал меня, и я заказал пинту того же пива, которое пил во время первого визита.

– На похороны ходили? – спросил трактирщик.

– Да.

– Ну, и как все прошло?

– Нормально, насколько похороны вообще могут проходить нормально.

– А можно узнать, – владелец сунул стакан под кран, и тот начал наполняться темной жидкостью, – от чего она умерла?

– Эта болезнь называется туберкулезный перитонит.

Он протянул мне пиво, и я обратил внимание на странное выражение его лица. Будто он что-то недоговаривал. Я бросил на него вопросительный взгляд, деликатно требуя объяснений.