Комната спящих
Шрифт:
– Немного лучше. Тошнить перестало, но, когда пытается встать, голова кружится.
– Не забудьте – больному надо больше пить.
– Обязательно, доктор. Приготовить вам завтрак?
– Да, спасибо большое, миссис Хартли.
Я позвонил Мейтленду в Норфолк и рассказал о случившемся. Он одобрил принятые мной меры предосторожности в отношении пациенток комнаты сна и похвалил за находчивость.
– Точно справитесь? – уточнил Мейтленд.
Вопрос меня задел. Возникло впечатление, будто Мейтленд сомневается в моей профессиональной состоятельности, и я сдуру ответил:
– Да. Если не заболею, конечно.
– Вот и молодец. Почувствуете недомогание – звоните, приеду сразу же.
Положив трубку, я сам удивился, почему
Все Рождество я разносил еду, проверял состояние пациентов, вытирал рвоту. Вечером, после ухода миссис Хартли, позволил себе несколько минут посидеть на веранде. Холодный воздух действовал освежающе, ясное зимнее небо усыпали звезды. Я был совершенно измучен.
В комнате сна пациенткам опять снились сны. Я шел между кроватей, обращая внимание на вращающиеся глаза. Мариан Пауэлл то открывала, то закрывала рот. Я остановился рядом и вгляделся в ее лицо – тонкий острый нос, рыжие ресницы. Она пыталась что-то сказать. Я наклонился поближе. Сначала слышал только напряженное дыхание, но постепенно звуки превратились в слова.
– Просыпайтесь… просыпайтесь…
Видимо, ее мозг зафиксировал отклонение от привычного режима и теперь бил тревогу. Хотя разговоры во сне – обычное дело, во время сновидений люди обычно молчат. Вдруг наркоз перестает действовать?
Я окликнул ее:
– Мариан! Вы меня слышите?
– Просыпайтесь! – повторила она. – Просыпайтесь!
Это звучало как приказ. Создавалось странное впечатление, будто девушка обращалась конкретно ко мне.
Между тем у Сары Блейк задрожали губы, и она издала протяжный вздох, будто тоже хотела что-то сказать. Я отошел от кровати Мариан Пауэлл, приблизился к ней и уловил едва слышный шепот:
– Просыпайтесь… просыпайтесь…
И тоже в нетерпеливом, приказном тоне.
Неужели Сара Блейк услышала Мариан Пауэлл и теперь повторяет за ней? Пожалуй, это вполне возможно, подумал я, хотя сам ничего подобного раньше не наблюдал. Даже в лаборатории сна. Затем начал беспокоиться из-за наркоза. Неужели у пациенток возникло привыкание? Должно быть, они спят не так крепко, как следовало бы. Нельзя, чтобы кто-то проснулся в мое отсутствие, поэтому на всякий случай ввел им дополнительные пятнадцать миллилитров паральдегида внутримышечно.
Делая записи, я чувствовал, что время от времени просто отключаюсь. Я был совершенно вымотан. Не спать две ночи подряд будет очень трудно, вдобавок отчаянно хотелось побриться и освежиться. Ничего, если быстро помоюсь и переоденусь, решил я. Это оправданно.
Поднявшись по лестнице и выйдя в вестибюль, я услышал тихое позвякивание. Огляделся по сторонам, но звук тут же стих. Тут взгляд мой упал на елку. Игрушки легонько покачивались на ветках. Я сразу понял: что-то здесь не так, но только через некоторое время сообразил, что именно. Покачивались только некоторые игрушки. Будто одни кто-то задел, а до других этот кто-то не дотрагивался. Простой сквозняк не смог бы действовать настолько избирательно. Две игрушки упали на пол – обе куклы. В любое другое время я остался бы посмотреть, что будет дальше, но тогда еле на ногах держался от усталости. Нет, мне срочно нужна ванна. И никаких сверхъестественных происшествий.
Помывшись и побрившись, я переоделся и почувствовал себя гораздо лучше. Надевая чистую, накрахмаленную рубашку, вспомнил, что обещал позвонить Джейн, но так и не позвонил. Посмотрел на часы – оказалось, еще не очень поздно.
И тут я сделал большую глупость.
Пошел в спальню, прилег на матрас и закурил. Затушил я сигарету или она погасла сама, не помню. Я крепко уснул.
Глава 13
Проснулся я час спустя. Вокруг царила кромешная темнота. Было ощущение, будто я должен куда-то идти, что-то сделать, но что именно, никак не мог сообразить. Постепенно ступор прошел, и я, разом вспомнив об отчаянной ситуации, в которой мы оказались, вскочил с кровати как ужаленный и нащупал выключатель. Кнопка щелкнула, но ничего не произошло, и только тут я вспомнил, что так и заснул на кровати с сигаретой, при свете. Несколько раз пощелкал выключателем, но толку никакого. Громко выругавшись, я на ощупь пробрался в коридор, поводил рукой по обоям и нащупал выключатель. Но и в этом случае свет зажечь не удалось. Вряд ли и здесь и там одновременно перегорели лампочки – к тому же я не слышал характерного хлопка. Значит, не работает электричество. Покачав головой, я простонал:
– Очень кстати!
В одной из пристроек находился генератор, установленный как раз для таких случаев, но как его включать, я не знал. Придется поднять с постели бедного мистера Хартли.
Я отыскал спички. В воздухе изогнулась струйка дыма, от запаха фосфора я закашлялся. Прикрывая огонек ладонью, поспешил на кухню. Я точно помнил, что там в одном из ящиков лежит свеча. Я зажег ее и шагнул в коридор. Но, услышав шум, остановился. Дверь одной из пустых комнат начала покачиваться, протяжно скрипя старыми петлями. Был в этом скрипе какой-то ритм, почти мелодия, что наводило на мысль: это делается нарочно. Так играют дети, исполняя «музыку» на всем подряд. Сквозняков не было, дверь приходила в движение сама собой. Нерешительными, осторожными шагами я приблизился к двери, а когда оказался совсем близко, схватился за ручку и решительно захлопнул ее. Слишком нервно, слишком резко – чуть не задул свечу. Огонек заколебался, на потолке заплясали тени. Некоторое время я стоял неподвижно. Казалось, сейчас ручка повернется, и дверь распахнется снова.
Одной свечи было слишком мало, чтобы осветить лестничную площадку. За пределами крошечной сияющей сферы сгущалась непроглядная тьма. Возникло впечатление, будто я один не только во всем доме, но и во всей округе. Кругом только вересковая пустошь, болото и море. И зимняя ночь. Обстановка будила первобытные страхи, и я превратился в дрожащего в испуге невежественного дикаря. Наверное, так они и сидели, съежившись в своих пещерах, вглядывались в черную ночь и воображали таившиеся в ней неведомые ужасы. Я постарался взять себя в руки и жалел, что рядом никого нет. Но уже через секунду пожалел о собственном желании – к моему потрясению, оказалось, что я здесь не один. В доме был кто-то еще.
Тишину нарушали гулкие звуки шагов. Кто-то поднимался по лестнице. Это определенно были шаги, от которых по зданию разносилось эхо. Потом остановка, вздох, и подъем продолжился. Сначала я решил, что это Хартли, но потом понял – нет, вряд ли. Хартли сейчас крепко спит. А если бы проснулся и обнаружил, что нет электричества, отправился бы прямо в пристройку и запустил генератор. И вообще, Хартли не стал бы заходить в темное здание без фонаря.
Внизу заскрипела доска. Я вгляделся в темноту, и кровь зашумела в ушах. Было не видно ни зги. Я поднял свечу, пробовал светить ею то туда, то сюда, но ничего не добился. Огромные тени деревянных зверей на резьбе окружали меня, будто настоящие хищники. Наконец я смог различить чей-то силуэт. По лестнице с трудом поднимался человек. Бледная рука скользила по перилам, отчего раздавался тихий звук, напоминающий шипение, а длинная свободная одежда наводила на мысль о монашеской рясе. От страха я совсем потерял способность соображать здраво и издал сдавленный крик.
– Доктор Ричардсон! Это вы?
В кругу света показалось лицо Майкла Чепмена. За рясу я принял его широкий халат.
– Майкл! – Облегчение тут же сменилось беспокойством. – Что вы здесь делаете?
– Спать не могу, – ответил Чепмен. – Кровать во все стороны мотает, лежать невозможно.
– Но, Майкл, как вы сумели выйти? Дверь в отделение заперта.
– Нет. Открыта.
– Не может быть. – Такого промаха я бы не допустил. – Признайтесь, вы нашли ключ?
– Нет. – Майкл облизнул губу. – Я без света ничего не вижу. Доктор Ричардсон, почему нет света?