Комната спящих
Шрифт:
Обедал я вместе с Осборном. Потом мы сидели в пустой столовой и курили. Через стеклянные раздвижные двери было видно, как на горизонте сгущаются темные тучи. Осборн был немного рассеянным. Сначала я списал его настроение на похмелье, но, оказалось, дело в другом. Осборн до сих пор переживал из-за поражения на личном фронте.
– Только не подумайте, будто она меня не поощряла. Наоборот, первой на шею кинулась. Соглашусь, позволил себе несколько вольностей, но кто бы на моем месте удержался?
Осборн переживал, что вчерашняя история может иметь для него неприятные последствия. Однако это не помешало ему планировать новые амурные похождения. Вскоре Осборн завел речь о медсестрах.
– Сестра Брюэр, конечно, хорошенькая, но уж слишком серьезная. Сестра Макаллистер тоже. Нет, таких только под венец вести. – Осборн похабно ухмыльнулся.
В обычных обстоятельствах я перевел бы разговор на другое, но в этот раз решил отнестись к нахальным излияниям снисходительно. Ведь Осборн пришел мне на помощь посреди ночи, пусть не сразу и к тому же в состоянии алкогольного опьянения. Наконец Осборн пришел к вполне предсказуемому выводу.
– В общем, самые красивые медсестрички здесь – Грей и Тёрнер. Не хочу, чтобы мы с вами из-за таких пустяков ссорились, Ричардсон. Я вам дал время определиться, но вы в игру не вступили. – Осборн закурил и многозначительно вскинул брови.
– Поступайте как сочтете нужным, Осборн.
– Грей и Тёрнер… – Он вытянул перед собой руки, будто чаши весов, и начал покачивать ими вверх-вниз. – Тёрнер и Грей… Непростая задачка.
– Они обе очень привлекательные женщины.
– Пожалуй, остановлюсь-ка я на очаровательной Джейн.
Осборн помолчал, давая мне возможность высказать свое мнение, но ответа не последовало, и он продолжил:
– Да, с сестрой Тёрнер, пожалуй, шансов больше…
Мне было и смешно, и жаль беднягу. Так плохо разбираться в людях! Теперь Осборн уже не казался мне самоуверенным гордецом. Да он ведь просто неудачник – воображает себя Казановой, великим соблазнителем, думает, что нравится женщинам, и очень удивляется, когда в ответ на навязчивые приставания получает крепкую пощечину.
– Почему вы так уверены? – без особого интереса уточнил я.
– Сестра Тёрнер девушка веселая, поразвлечься не прочь, – с игривым намеком произнес Осборн.
– А вы откуда знаете? – спросил я с плохо скрываемым презрением.
Осборн придвинулся ближе.
– Когда больницу только открыли, – он оглянулся через плечо, – лежала тут одна пациентка с депрессией, у нее еще и астма была. Особенно сильные приступы по ночам случались. В общем, сплю я, десятый сон вижу, и тут звонит дежурная сестра – больная вся посинела и хрипит. Встал, понесся в палату, оказал помощь. Сестра вообще-то с перепугу преувеличила, но на всякий случай я пошел наверх за кортизоном. Шкаф с лекарствами тогда стоял на первом этаже, теперь там приходящих пациентов принимают. Времени было приблизительно полтретьего. В общем, выключил я свет, собирался уже вниз идти, и тут дверь в комнату Мейтленда открывается. Я, конечно, думаю – дай-ка со стариком поздороваюсь. Только вышел-то из кабинета кое-кто другой. – Осборн снова многозначительно вскинул брови.
– А может, Мейтленда там не было? – выпалил я.
– Машина стояла снаружи.
– Переводить персонал из Лондона, обеспечить поставку ресурсов – это все очень сложно… Наверное, Мейтленд устроил срочное совещание, вот и засиделись за полночь. Должно быть, сестра Дженкинс тоже там была.
– Вы прямо как маленький, Ричардсон! В кабинете свет не горел. Что ж они, по-вашему, в темноте совещались?
– Сестра Тёрнер вас заметила?
– Да. Должно быть, неприятный вышел сюрприз.
– И что она сказала?
– Ничего. Зыркнула на меня и мимо прошла. Уважаю. Другая бы сразу запаниковала. Стала бы выкручиваться – мол, это не то, что вы подумали. Только хуже бы сделала. А сестра Тёрнер приняла к сведению, что я в курсе, и все. – Осборн стряхнул пепел в чайную чашку и прибавил: – Ну, уж если она старичку за пятьдесят не отказала – женатому, между прочим, – то и мне что-нибудь да обломится.
Меня сразу замутило.
– Черт возьми, Ричардсон! Только не говорите, что тоже грипп подцепили! Выглядите жутко!
– Да, что-то нехорошо. Извините.
Я вскочил так быстро, что чуть не опрокинул стул. Осборну пришлось его придержать. Я выбежал из столовой и кинулся в мужское отделение. Добежав до туалета, упал на колени, и меня сразу вырвало.
Глава 14
Следующие несколько дней я исполнял работу механически, как автомат. Делал все как обычно – назначал лекарства, проводил электрошоковую терапию, делал записи. Но не переставал думать о Мейтленде и Джейн. Я кипел от едва сдерживаемого гнева. В голове один за другим проносились вопросы. Как начались их отношения? И сколько времени длились? Мейтленд в два раза старше ее, неужели Джейн и правда находила его привлекательным? Распаленное воображение сразу нарисовало, как развивался этот роман. Взгляды, «случайные» прикосновения, улыбки, маленькие услуги, затем вызов в кабинет Мейтленда. Потом ужин – где-нибудь неподалеку от клуба «Брекстон», в укромном ресторанчике. Я будто просматривал пачку фотографий, сделанных частным детективом. Знаки внимания Мейтленда становились все более недвусмысленными, и вот наконец кульминация – обнаженная Джейн лежит в его кабинете, на честерфилдском диване, белая кожа сияет в лунном свете. Хотелось бы, чтобы все оказалось по-другому, но увиденное Осборном можно было истолковать только одним способом.
Постепенно в Уилдерхоупе установился обычный распорядок. Осборн вернулся в Саксмандем, медсестры, уезжавшие на праздники, начали возвращаться. В мужском отделении заболели еще два пациента, но, к счастью, на этом эпидемия прекратила свою разрушительную работу. Все это время Мейтленд звонил каждый день. Приехал он второго января и сразу разыскал меня.
– Отличная работа, Джеймс, – похвалил Мейтленд, хлопнув меня по плечу. – Я перед вами в долгу.
Мы поднялись в его кабинет, и Мейтленд снова поблагодарил меня за то, что «урегулировал кризис». Речь его так и пестрила избитыми клише – «в трудный час», «священное чувство долга». Хвалебную речь в свой адрес я выслушивал не слишком внимательно. Постоянно отвлекал честерфилдский диван – стоило узнать, что на нем не только сидели, и я сразу взглянул на эту мебель другими глазами. Но все же я старался сдерживать свои чувства, чтобы Мейтленд ничего не заподозрил.
Я обратил внимание, что годы его не пощадили. Кожа на шее отвисла, пигментация неровная, выпирающий живот не может скрыть даже сшитый на заказ дорогой костюм. В волосах мелькают седые пряди, нос блестит – верный знак постоянного злоупотребления спиртным. Опустил взгляд на крупные, крестьянские руки. Эти руки касались самых интимных мест женщины, которую я еще неделю назад собирался взять в жены. Наконец я не выдержал. Пробормотав какое-то неубедительное оправдание, поспешил к двери.
Когда я уже стоял в дверях, Мейтленд спросил: