Комнаты страха
Шрифт:
Генри покладисто улыбнулся и налил себе еще коньяка.
Морис издал протестующий возглас. Лейла его проигнорировала, Бланка ответила виноватым взглядом: ну, что я могу поделать?
Они спустились по белой лесенке на неширокий песчаный пляж. Бланка заподозрила, что его специально разравнивали здешние роботы, до того он был гладкий, песчинка к песчинке, даже ступить боязно.
– Я должна отдать тебе вот это, по просьбе Марсии.
Лейла вытащила из кармана джинсов плоскую коробочку. Внутри, на красной бархатной подкладке, лежал перстень из темного металла, с большим рубином овальной огранки.
– Его носил Чеус, – испуганно произнесла Бланка.
– У тебя пальчики тоньше, но размер можно подогнать.
За что ей такой
– Я не могу его взять…
– Ты не можешь его не взять. Если Марсия до сих пор находится в контакте с Чеусом – а, учитывая, что она «сканер», я не считаю, что это бред – значит, такова была его воля. За то, что ты для них сделала… Разве ты не понимаешь, что спасла Марсию? Если бы Анджела ее утащила, это сильно осложнило бы ситуацию. Пришлось бы звать на помощь тяжелую артиллерию – моего учителя, который живет в другой Вселенной, и все равно не факт, что девочку удалось бы спасти. Эта больная на голову недорезанная террористка считает Поля своим личным врагом, и с нее бы сталось убить его дочь! Ей даже не пришлось бы для этого ломать себя, она уже делала такие вещи. Если ты видела фильм Саймона Клисса об их шайке, ты должна знать, что детей с нестандартными способностями они убивали так же, как взрослых. Скорее всего, последним предсмертным чувством Чеуса был страх, что Марсия окажется в плену, но благодаря тебе этого не случилось. Считай, что у тебя появились новые друзья. Когда все закончится, мы полетим на Нез, и ты с ними познакомишься.
Сначала – вспышка радости. Вслед за этим – предощущение катастрофы: это слишком хорошо для нее, они же не знают, сколько ужасных вещей произошло из-за Бланки, не знают, что во всем виновата именно она, и получится, что она всех обманывает – как будто присваивает чужие заслуги или выдает себя за кого-то другого.
– Возьми все-таки перстень. И объясни мне, в чем дело.
Коробочку с перстнем Чеуса она взяла, а когда попыталась объяснить, Лейла процедила:
– Не понимаю, хоть убей!
Этого следовало ожидать. Когда Бланка говорила о таких вещах, понимали ее только психотерапевты, а Лейла к их числу не принадлежала.
– Давай будем считать, что этого разговора не было. – Она вздохнула полной грудью, глядя на теплое серо-синее субтропическое море под темнеющим сиреневым небом (земли уже не видно, словно она отодвинулась еще дальше за горизонт).
– Ага, конечно. Как не было, если он был? Тебе не кажется, что ты иногда рассуждаешь, как сумасшедшая? И не только рассуждаешь… Я не о сегодняшнем, о другом. Сегодня ты все сделала правильно, но твоего Рафа я долго не забуду! Не ухажер, а сокровище.
– Я и есть сумасшедшая, меня после Вьянгаса долго лечили, но вылечить не смогли. И я это прекрасно понимаю, только изменить тут ничего невозможно. У меня было много таких, как Раф. Я не могла им отказать, хотя мне ни разу ни с кем из них не было хорошо.
– Собрать бы их всех вместе да утопить! – мечтательно заметила Лейла. – Смотри, какое море красивое! А если серьезно, с этим пора покончить.
– С этим ничего не сделать. Как говорил один врач, это похоже на компьютерный вирус, который внедрился на все уровни сознания, постоянно самовоспроизводится, и его никак не стереть. Ты не сможешь это понять, потому что в твоей жизни не было Вьянгаса. Я тогда примерно час провела в аду.
– Всего-то час?.. – Лейла прищурилась.
– Этого достаточно, чтобы в сознании произошли необратимые изменения, – мягко пояснила Бланка.
– Да как ты смеешь говорить такие вещи мне?
– Извини… Пожалуйста, прости, я не хотела тебя обидеть!
– Прекрати. Я хочу рассказать тебе одну историю. Давно собиралась, а сейчас будет в самый раз, и времени хватит, вся ночь впереди. Только пойдем в машину. Эта история – с иллюстрацией, картинку лучше смотреть на большом экране.
Лейла направилась к белеющей в потемках лестнице. Бланке ничего не оставалось, кроме как пойти за ней.
Аэрокар стоял на выложенной шахматными плитами площадке недалеко от колоннады, венчающей остров. Лейла включила в салоне приглушенное освещение, налила коньяка себе и Бланке, с ногами забралась в кресло.
– Люблю рассказывать эту историю, но ее кому попало не расскажешь. Все мои друзья уже это слышали, некоторые даже принимали непосредственное участие… Подходящего слушателя найти трудно. Морису, например, такие вещи знать незачем, все равно не поймет, только испугается и не захочет поверить, что оно было на самом деле. Он хоть и бестолочь, но безобидный. Итак, для начала – иллюстрация.
На большом экране развернутого к ним монитора появилось изображение.
Черно-белая графика, фломастер или карандаш. Инвалидное кресло, оснащенное сервисными системами, в нем сидит хилое существо неопределенного пола. Вроде бы подросток. Голову поддерживает медицинский воротник-стойка с выемкой для подбородка. Тонкие, как стебельки, руки пристегнуты к манипулятором экзоскелета. Ноги укутаны пледом. Жидкие волосы, ввалившиеся щеки, болячки в уголках губ. Глаза с птичьими веками кажутся огромными. Взгляд упрямый, испытующий, даже дерзкий – из-за этого странное существо не производит впечатления совсем уж беспомощного. Рисунок выполнен мастерски, с множеством деталей, изображенных беглыми и в то же время изящными штрихами.
– Что ты об этом думаешь? – осведомилась Лейла, отпив коньяка из рюмки.
– Поразительный портрет. Видно, что работа настоящего художника.
– Кто бы сомневался… Рисовал мой друг, причем даже не с натуры – по памяти. Но меня интересует твое мнение не о художественных достоинствах, а о персонаже. Об этой девушке.
– Видно, что она тяжело больна и у нее сильный характер.
– Да, уж это он сумел передать… История будет о ней. Звали ее Дина Вански, и она провела в своем аду шестнадцать лет, в то время как ты в своем – всего-навсего час. В отличие от тебя, она не уступила тем, кто пытался ее сломать, и не стала такой, как они добивались, хотя какой обработке она подвергалась буквально с пеленок – тебе и не снилось… Нет, подожди! – Лейла протестующе вскинула ладонь. – Сначала выслушай до конца, впечатления потом. Итак, биография Дины Вански. Она родилась на Ниаре, в клинически религиозной семейке. Знаешь, верующие из тех, которые всюду лезут и дерутся с полицией, когда их не пускают на какую-нибудь выставку или в театр, а они туда рвутся с благой целью – устроить погром. Вот-вот, именно те самые. Не пойми превратно, я вовсе не нападаю на верующих как таковых. Чеус, например, был религиозен и каждый вечер молился своему гинтийскому богу, но он никому ничего не навязывал, это было его личное, сокровенное. Это я понимаю и уважаю. А община, к которой принадлежат Вански, по каждому поводу вылазит со своим мнением, посылает проповедников в подземку, в школы и в общественные туалеты, устраивает локальные беспорядки на улицах, приобретает и торжественно сжигает произведения искусства – к счастью, денег у них хватает только на копии, так что эти акции носят символический характер. В общем, норовят заявить о себе повсюду, как те тараканы, которых мы с тобой видели в берлоге у Анджелы. Их попов одолевают мессианские настроения, но большинство жителей Ниара от них отмахивается. Другое дело, если тебе повезло родиться в такой семье. Тут не отмахнешься.
Мать Дины полгода проработала по контракту на Асклобе. Есть такая препаршивая планетка в системе Близкого солнца, ближе всех к нему находится, пардон за тавтологию, как Меркурий в вашей Солнечной системе. Община благословила Хариессу Вански на это дело, дабы она раздавала там брошюры и проповедовала святое учение. Разумеется, она не преуспела, зато облучилась по полной программе. Одна из прелестей Асклоба – излучение непонятной природы, и некоторые места нельзя посещать без двадцатикилограммового защитного скафандра, а Хариесса об этом вроде как забыла.