Комнаты страха
Шрифт:
Тогда получается, что она вроде как выполнила их поручение?.. Получается, так.
Значит, Анджела на правильном пути, и рано или поздно Высшие Силы примут ее в свои ряды, однако сейчас, в этот самый момент, она прячется в Комнатах от полиции и ломает голову в поисках выхода.
Договориться с «Иллюзориумом». У нее есть Комнаты – из этого может получиться отменный аттракцион для избранной публики, никакого сравнения с их унитазами и пещерами скелетов!
Посетителей будет намного больше, чем она могла себе позволить до сих пор, действуя нелегально
Анджела воспрянула духом: решено, договариваемся. Только сначала нужно найти прямую дорожку к большим боссам «Иллюзориума». Их уже проинформировали о Комнатах, так что не удивятся. И повышенной щепетильностью эти ребята не страдают: уж если взяли на работу в ЗИП Саймона Клисса – возьмут кого угодно, лишь бы оно сулило высокий рейтинг и недурную прибыль.
Надо составить для них развернутый проект, все обосновать… Римме-Анджеле подумалось, что эти виды за окнами – неспроста, они символизируют два возможных варианта ее будущего: или сразу на свалку, или новая жизнь после блуждания по непролазным заболоченным джунглям.
– Генри! Генри, ты меня слышишь?!
Нежное золотисто-голубое небо. Из-за кустарника выглядывает солнце, длинные тени тянутся по траве и по мраморной плитке, а там, где их нет, мириадами хрустальных капель сверкает роса.
Моря отсюда не видно, и все равно чувствуется, что оно где-то поблизости.
Похоже, пока еще прохладно… Впрочем, если ты лежишь в спальном мешке с подогревом, оценить температуру воздуха затруднительно.
Генри не хотелось выбираться из мешка. А Морис уже выбрался и даже успел из-за чего-то расстроиться. Губы у него дрожали, вид был до того бледный и пришибленный, что Генри просто не смог отмахнуться, закрыть глаза и спать дальше. Не зверь все-таки.
– Что случилось?
– Ты знаешь, с кем сейчас Лейла?!
– А… Что?!
Они пропустили нападение, с Лейлой что-то случилось?
– Знаешь, с кем она спит голая в обнимку у себя в машине?
Генри, рванувшийся из мешка, расслабился и снова рухнул на гелевый матрас. И надо было по такому поводу его будить!
Поглядел на небо, где в победоносном сиянии утреннего солнца висело два «торнадо», охраняющих островок.
– С космополовцем каким-нибудь?
– Нет! – Морис сделал попытку саркастически усмехнуться, но вместо этого чуть не заплакал. – Хуже!
– С двумя космополовцами?
Он помотал головой, потом сообщил угнетенным шепотом:
– С Бланкой! Представляешь? Я от Лейлы такого не ожидал!
– Я скорее от Бланки такого не ожидал. Думаю, это пойдет ей на пользу… Лейла иногда развлекается тем, что раскомплексовывает кого-нибудь сильно закомплексованного, у нее это хорошо получается.
– Делать-то что?! Я заглядывал в иллюминатор и увидел их, а войти не смог, они изнутри закрылись. Я дверцу дергал-дергал, стучал-стучал –
– Гм… Предлагаешь высадить дверь, вломиться туда и пристыдить их? Не пойду, я воспитанный.
– Разве не понимаешь, у меня все рухнуло, – Морис, не церемонясь, уселся на край матраса. – Лейла оказалась не такая, какой я ее себе представлял!
Запакованный в спальник Генри видел его сбоку: взъерошенные светлые волосы, прищуренный глаз, горестная складка в углу рта.
– По-твоему, другой человек обязан быть таким, каким ты его себе представляешь? Лучше вовремя понять, что другой – это другой, и смириться с тем, что он такой, как есть… Не зависящий от потуг твоего воображения.
«Еще и философствую с утра пораньше, – подумал Генри, жмурясь от слепящего блеска росы. – Еще и мораль ему читаю на голодный желудок… А толку-то? Все равно будет любить придуманных девушек и обижаться на настоящих, которые на них не похожи».
Через час их позвали завтракать. Морис отворачивался от Лейлы и пытался корчить мрачные гримасы, та улыбалась, поглядывая на него с хорошо поставленным недоумением.
Добрая она сегодня. Даже подозрительно добрая… Наверняка ведь слышала, как он рвался в машину, могла бы и рассердиться.
Генри больше интересовала Бланка. Она выглядела задумчивой, но не грустной, движения медлительные и плавные, прозрачные серые глаза мягко мерцают. Вот такой она и должна быть. Точнее, такая она и есть на самом деле.
Тихий хрустальный звон – эйянкр, лярнийский музыкальный инструмент, похожий на арфу. С кем-то переговорив, Лейла сообщила:
– Они осетра нашли, молодцы какие! И, главное, не забыли мне доложить…
– Осетр – это кто, оперативник какой-нибудь? – спросила Бланка.
– Осетр – это рыба с рыбзавода, еще одна жертва Анджелы. Предназначался для кухни «Императрицы», а теперь его уже никуда.
Новый хрустальный перелив.
– Хинар вернулся. Он заберет нас прямо отсюда.
На яхте Лейла увела Генри в каюту с ветвящимся по стенам и потолку растительным орнаментом.
– Не обиделся, что я тебя опередила?
– Обижаться – это больше по части Мориса.
– Ну, с Морисом я разберусь… Сейчас вытащу его на прогулку, и он мне все простит. А ты, пока мы гуляем, будешь развлекать Бланку. Не бойся, она не против. У нее были блокировки на чувственное удовольствие, мне удалось их снять – можешь сказать «спасибо».
Вместо «спасибо» Генри привлек ее к себе, нежно поцеловал в губы – обычный для них ритуал, но в глубине его души уже зародилось беспокойство, пока еще зыбкое, беспредметное.
– Потом пришел Морис и устроил кошачий концерт около машины. Хотелось выскочить и убить, – усмехнувшись, Лейла отстранилась.
В сапфирово-синих глазах мелькнуло выражение, означающее, должно быть, что его беспокойство замечено. Они знали друг друга давно, и порой слов им не требовалось.
– Вы собирались идти в Комнаты вдвоем с Чеусом… А теперь что будешь делать?