Комонс
Шрифт:
– С удовольствие, Георгий Палыч! – закивал Женька. Военрука в школе уважали. Правда, у них НВП ещё не было – восьмиклассники сталкивались с ним, по большей части, на всяких мероприятиях.
– Вот и славно! – обрадовался Жора. – Там немного: три винтовки, коробка с патронами и мишени. Я бы и сам, только рук не хватит, а ещё подвал открывать…
Школьный стрелковый тир располагался в подвале. Оборудовали его своими силами, с помощью старшеклассников, чем военрук чрезвычайно гордился.
Он с лязгом отомкнул крошечную кладовку-оружейку (кроме обычной, обитой оцинковкой, двери, там имелась ещё и решётка, запертая на здоровенный висячий замок), и
«РПД – шепнул «Второй». – Тоже дегтярёвский, только послевоенный, под калашниковский патрон. Хорошая машинка».
Военрук тем временем передал третью винтовку, снял с полки коробку и пачку каких-то листков и запер оружейку. Женька последовал за ним вниз по короткой лестнице, ведущей в подвальный тир. Снова скрежет висячего замка, темнота, щелчок выключателя и лампы, одна за другой с треском загораются, озаряя убегающую во тьму стрелковую галерею.
– Вон туда поставь, в пирамиду! – велел Жора.
Пристроив винтовки в стойку у стены (такая же, как в оружейке, но сделанная аккуратнее, с гнёздами, обитыми сложенным в несколько раз сукном) Женька прошёлся по тиру. Барьер для стрелков, рядом, на полу, маты – позиция для стрельбы лёжа. По стенам – плакаты со схемами сборки-разборки автомата, карабина и мелкашки… а это что?
Часть стены занимали большие чёрно-белые, под стеклом, фотографии. Реактивные самолёты – и на стоянке, и разбегающиеся по ВПП. А вот группа пилотов, улыбаются, в руках шлемы. Стоп, да это же военрук! Ну да, весёлый, молодой, загорелый – это видно даже на чёрно-белой фотке.
…а что за флаг на киле? Помнится, отец что-то такое показывал…
– Георгий Палыч, это вы в Египте?
Удивлённый взгляд.
– Точно так, Абашин. Случилось побывать, лет шесть назад.
– Война Судного Дня?
Вот теперь он удивился по-настоящему.
– Ты и это знаешь?
– Отец там был. Не лётчиком, инженером. Они что-то там испытывали на двадцать пя…
И вовремя прикусил язык. Сколько раз сказано: «Болтун – находка для шпиона»!
Жора понимающе усмехнулся.
– На «МиГ-двадцать пятых», что ли? Не бойся, мне можно… А я, как видишь, летал на «СУшках».
– Вижу, да. – Женька солидно кивает. И правда ведь, всё ясно. – Истребитель-бомбардировщик, Су-7БМК?
…спасибо "Второму", его подсказка…
– Ого, ты и в модификациях разбираешься?
– Ну, если египетский – какой же ещё?
– Он самый. – кивает военрук. – Хорошая машина, только…
Тут в зал вваливаются десятиклассники, и сразу становится шумно. Жора кивает – «спасибо, мол», и отворачивается.
… попробовать? Пуркуа бы и не па? Хуже точно не будет…
Снова«Второй». И неймётся же…
«Щёлк-щёлк».
Секундная заминка.
– Товарищ майор, разрешите вопрос?
Военрук обернулся, явно доволен правильным, «уставным» обращением.
– Ну, спрашивай… боец!
– Позвольте мне тоже пострелять? Если можно, конечно.
На лице Жоры отражается борение чувств. С одной стороны, хочется пойти навстречу толковому парню будет на кого опереться через год, когда класс дорастёт до НВП. Опять же, помог, отец авиатор… Но, с другой – урок уже начался, девятиклассники дисциплинированно выстроились вдоль стенки, ждут.
– Пострелять, говоришь? Сейчас не выйдет, сам видишь… Ты заходи после каникул, что-нибудь придумаем. Лады?
– Есть зайти после каникул! – бодро отзываюсь. Так и тянет щёлкнуть каблуками, но это будет уже перебор. Да и какие каблуки у кед?
– Ну, тогда свободен… боец!
10
1979 г, 3 января.
Московская область.
Звенящие деньки.
Ура, у нас каникулы! Серебристый хрусткий наст, трескучий мороз – январь выдался без дураков, ртутная нитка градусника стабильно держится ниже минус десяти – высоченные ели вокруг двухэтажного корпуса санатория. Тренировки по четыре часа с утра – лыжи, ОФП в спортзале, а то и прямо на улице. Компот из сухофруктов к обеду, тихий час – Женька и представить раньше не мог, что будет действительно спать посреди бела дня – а после уже репетиция. То есть, работа с клинками, растяжки, сцендвижение. С первого дня группа разбита на пары, всем дано задание – к заключительному концерту подготовить показательное выступление. Мы в паре с Астом, а как же? Доводим до ума «шотландскую связку», причём работает альтер эго, а я играю роль эдакого «внутреннего тренера». Для этих занятий специально привезли из Москвы дюралевые клинки с баклерами, а так же килты и рубахи – здесь с одобрением смотрят на работу «в антураже». Кстати, и волынка имеется, правда, не шотландская, а малая, славянская, с тремя тростями. На ней играет студент из Минска. Название – «дуда». Народный инструмент, аднака…
Вечером – каток под музыку, гирлянды разноцветных лампочек подсвечивают кружащий снег. Потом расползаемся по номерам, гитара, песни, особые, театральные разговоры. Бутылки вина и портвейна, гранёные стаканы, им, как школьникам, стараются не наливать – но если нельзя, но очень хочется. То можно. В меру.
На третий день устроили капустник – Женька с Астом животики надорвали. Театралы, у них всё по-особому…
У Серёги большое несчастье – он влюбился. По уши, до слёз, в нашу «снежную королеву» Илзе Эглитис, ту самую с которой я фехтовал во время первого нашего появления в группе.
Блондинка относится к терзаниям восьмиклассника с нескрываемой иронией, принимая неуклюжие ухаживания и даже до какой-то степени подыгрывая им. Похоже, ей нравится лепить из него эдакого влюблённого пажа.
Я не вмешиваюсь, в таких делах каждый должен обжечься сам. Так-то, Серёга – любовь зла, и всякие чухонские козы беззастенчиво этим пользуются…
На четвёртый, предпоследний день сборов нас посетил Владимир Балон – сюрприз, подготовленный руководителем группы своим воспитанникам. Человек, как это принято говорить, удивительной судьбы: в детстве страдал туберкулёзом и астмой, из-за чего учился в спецшколе и не занимался физкультурой. Совсем. В конце концов, это ему надоело, он раздобыл липовую справку о том, что совершенно здоров, поступил сначала в секцию фехтования при Ленинградском дворце пионеров, а потом и в институт физкультуры. В шестидесятые пользовался устойчивой репутацией стиляги и богемного прожигателя жизни. Статья в местной газете «Мушкетёр на скользкой дорожке» – это про него, спасибо супруге, солистке ансамбля «Берёзка».