Компас черного капитана
Шрифт:
На корабле Кривоногого Фарри пришлось пробыть больше полугода…
– Я не хочу об этом говорить, – вдруг прервал он рассказ. – Мне противно вспоминать.
– Кто была эта женщина? Почему она стала такой? – Эльм показался мне посланцем Светлого Бога по сравнению с тем монстром. – Прошу, расскажи все до конца!
– Это была подстилка Лаума. Он хорошо ей платил и частенько приходил в ее каморку. Она кричала, стонала. О, я уверен, она делала это специально, чтобы помучить нас. Часто после их близости Паскуда заходила к нам и улыбалась, а меня тошнило от ее блудливого оскала. Светлобог, ты не представляешь,
– Это ужасно…
– Однажды Сарин во время вылазки на лед, набросился на сопровождающую его Паскуду. Он пытался забраться ей под шкуры, он действительно хотел пройти перерождение там, на морозе. Толстуха отрубила ему руку… Я не хочу говорить об этом, Эд!
– Я понял тебя…
«Хватит допрашивать его! Хватит! Не заражайся этой мерзостью, Эд! Прошу тебя, не заражайся ею. Знание отравит тебя. Ты сам не будешь рад этому!»
– Сарин истек кровью и умер неподалеку от зарослей. Мне пришлось собирать черноус, глядя на его труп… В тот день Лаум страшно поругался с Паскудой. Он уже умирал, но все равно боялся гнева капитана. На время нам с Диной стало легче, страшила перестала нас истязать. Но ты бы видел, как мы друг на друга смотрели. Если бы нас выпустили из клетки хотя бы на пару минут, мы успели бы добежать друг до друга и переродиться. Это стало единственной нашей мыслью. Нас превратили в… Ох, Эд. Зачем тебе это?!
– Как ты выбрался оттуда?
– Паскуда… Это сделала она. – Фарри передернулся от омерзения. Ему неприятно было вспоминать, и его чувства передавались мне, но я хотел знать. Иногда это важнее прочего – желание знать. – Она частенько напивалась, а после ссоры так и вовсе не трезвела. Раньше ее сторонились все пираты, но знали, что она под защитой Лаума, а после их размолвки… Она потеряла покровителя и стала спиваться. Единственная женщина на корабле, кроме Дины. Пару раз Паскуду избивали. Много раз, я уверен, насиловали, несмотря на все ее уродство. И однажды она пришла к нам. От нее воняло грязью и потом. Сначала она приступила к долгой «игре» – это с Диной. Я до сих пор помню, как та кричала и благодарила Паскуду за то, что та делает.
Меня передернуло.
– А потом она освободила меня от цепей и затолкала в клетку к Дине. Так оно и случилось. И честное слово, Эд, никогда в жизни я больше не буду этого делать. Никогда, запомни мои слова! Светлобог, как же мерзко вспоминать о тех временах! Как же стыдно.
Он немного помолчал и добавил:
– Вот так капитан Кривоногий потерял трех сборщиков и первого помощника Лаума.
– А с ним что случилось?
– Лихорадка доконала его за день до того, как к нам пришла Паскуда. Я думаю, что его смерть и подвигла нашу тюремщицу… Кривоногий, когда узнал об этом, раздел ее и привязал к бушприту. Холод сделал свое дело, и еще несколько недель труп надсмотрщицы не отвязывали. А нас продали в ближайшем городе в гильдии. Меня – в Воровской Закон, а Дину – в Усладу. Но, клянусь тебе, это было почти праздником для нас обоих. Освобождением. Избавлением от проклятой жажды.
– И так ты стал вором?
– Да, так я стал вором. Год или более того я тренировался под началом гильдейских мастеров. А потом, получив первую татуировку, сбежал. Когда наносят часть узора – ты становишься его пленником. Ты становишься настоящим вором. Но ее никогда не заканчивают. Лишь единицы становятся вольными работниками, окончательно расставшись с нормальным миром, от которого нельзя скрыть татуировку на лице. Я воспользовался тем, что за мной стали меньше следить, и сбежал. Я хотел быть свободным, и я помнил своего отца, самого честного человека в мире. Что бы он сказал, если бы узнал, как его младший сын стал вором? Когда я сбежал из Шарренвейма в пустыню, то был счастливейшим человеком на свете. А потом попал в труппу к мастеру Аниджи и там познакомился с Эльмом и старательно пытался забыть те годы в гильдии и на корабле Кривоногого. Вот и вся моя история.
– Мне очень жаль, Фарри, – сказал я ему. После его рассказа мне показалось, будто я испачкался в нечистотах с головы до ног. Светлый Бог, через что же ему пришлось пройти в то время, как я жил себе и не тужил в славной деревеньке на краю мира. Все мои беды показались нелепыми, несерьезными…
– Хорошо, что мой отец не пережил той встречи с бандитами. Представь, как бы ему жилось, знай он это все? – хмуро улыбнулся Фарри. – Что-то я разболтался совсем и расклеился… Давай лучше думать, как нам теперь быть. Я хочу убежать отсюда, пока Эльм не выдал меня. И я убегу… Прости.
Мне стало страшно. Остаться один на один с силачом…
– Но прежде постараюсь найти хоть что-нибудь. Я просто так не сдаюсь.
– Я верю тебе, Фарри. Я знаю это. Ты сильный.
Он вспыхнул благодарностью, но промолчал. Проклятье, я бы никогда не осмелился рассказать кому-нибудь такую историю. Сборщики черноуса… Я никогда не знал, какой ценой достается этот дорогой порошок. И я не думал, что существуют те, кто добывает его не по своей воле…
– У меня есть план, – вдруг сказал я ему. – Но придется кое-что сделать не так…
– Я не буду воровать. Я думал, что ты понял это, Эд!
– Нет, Фарриан ан Лавани, ты меня не понял. Я хочу проникнуть в Торговый квартал и найти хотя бы одного фермера. Уверен, такие работники у них нечасто бывают. А я действительно знаю, как работать в теплице. И тебя научу!
– Но как ты проникнешь туда? Нас сцапает стража, а меня отправят валить железный лес, и там… О Светлобог… Я даже не хочу думать о новом рабстве!
– Увидишь, – улыбнулся я. – У нас целая неделя.
Глава шестнадцатая
Снежная Шапка – Торговый район.
Звездный Головач
– Ты готов? – спросил я у Фарри. Мы стояли на мостке над каналом ледоходов и делали вид, что просто любуемся извивающимся рвом и снежными сугробами домов. Стемнело, и оттого казалось, будто некоторые из серых обитаемых холмов светятся изнутри. Вдоль стен канала горели шаманские фонари, указывая путь запоздавшим судам. Дул ветер, и потому мы затянули капюшоны так, чтобы осталась только небольшая дырочка для глаз. Тяжелые облака наполнили темнеющее небо, обещая сравнительно теплую ночь.
– Конечно, готов. Но это ерунда, Эд. Сейчас мы сделаем это, и меня с почетом отправят в железные леса… Если не убьемся сразу.
– Не убьемся!
Изо рта шел пар. Привычный пар, в котором смешалось тепло дыхания и вкус жареной бродунины, что мы торопливо поели перед выходом.
«Светлый бог, ты попадешь ногой на что-нибудь из барахла. И будешь орать, как резаный, и тогда вас точно найдут моряки корабля и сдадут страже. Эльм же не станет выхаживать тебя. Он выбросит тебя на улицу, и ты сдохнешь, да-да. Сдохнешь на узких улочках этого гадкого городишки!»