Компас черного капитана
Шрифт:
– Тебя сожрет Темный Бог, – прошипел-процедил Фарри. – Я буду молиться об этом каждый день.
Бандит стащил с лица шарф, обнажив черные извилистые прожилки, покрывающие его тяжелый подбородок. Вздувшиеся от болезни вены тянулись вниз, по шее, и уходили куда-то под куртку. Опять пахнуло гнилью.
Черная лихорадка… Фарри отшатнулся прочь от пирата, забыв на миг, что смертельная южная болезнь не заразна.
– Плевать я хотел на твои молитвы, щенок, – тихо сказал Лаум и резким движением замотался в шарф. В его взгляде промелькнуло нездоровое удовлетворение.
– Это
Фарри обернулся на говорившего. Невысокий опрятный человек в дорогой шубе, с медвежьей шапкой на голове. В руках он держал длинноствольный, украшенный самоцветами дальнобой с диковинным прицелом. Очков или шарфа на его загорелом лице не было. Густые брови выгорели от яркого солнца. Вместо левой ноги от колена вниз шел металлический протез. Невыносимо тонкий по сравнению с его скрытой под теплыми одеждами фигурой.
– Капитан Кривоногий, – чуть кивнул ему Лаум. – Да, это сборщик.
– Привет, малыш. – Командир корсаров тепло улыбнулся. – Ты один?
Мальчик плюнул ему в глаза и с неуместным наслаждением отметил, что одноногий пират неловко отшатнулся и выругался. Спустя миг Фарри почувствовал, как рванулся к нему гниющий заживо Лаум, как затылок ожгла боль от удара, а после этого в лицо прыгнул лед.
Наступила тьма…
Глава пятнадцатая
Лаум, Фарри и Паскуда
Очнулся Фарри в тепле. На мягкой кровати, какой даже дома у него не было. От одеяла приятно пахло чем-то необычным: неуловимо легким и сладким. Точно так же пахли безделушки Лассы, которые ей дарил отец, и почему-то эта мысль сжала сердце тупой болью.
На одно мгновение ему подумалось, что все случившееся могло оказаться сном. Что ему приснились те заросли и та проклятая гряда торосов. Где-то в глубине души он отчаянно надеялся, что это все огромная и жестокая шутка сонных демонов. Но болела рассаженная коленка, саднила шишка на затылке, и горел разбитый нос, которым он врезался в лед при падении.
Очень страшно было понимать, что отца больше нет.
Фарри осторожно огляделся, изучая тесную комнатку. На стенах, на высоте трех-четырех футов, горели ажурные светильники, света которых едва хватало, чтобы выдрать из темноты угрюмые пятна на переборках да привинченный стол. Пиратская темница.
Это корсарский ледоход, у Фарри не было никаких сомнений. Где-то палубой ниже, а то и двумя, гудели двигатели, которые приводили в движение мощные гусеницы, несущие стальную тушу по мерзлым водам.
– Зачем вы убили его папашу, а? – пробасил где-то в отдалении глухой голос.
Фарри плотно стиснул челюсти, чувствуя, как заныли скулы. В груди заклокотала обида, губы скривились, но он сдержался.
Ему нужно выбираться отсюда… Темный Бог, только бы Рустам успел убежать и увести ледоход… Без отца их семье и так придется несладко, но если еще и корабль потерять, то что ждет маму и сестер? Голодная смерть?
Нищих в их городке никогда не было. Не выживали. Особенно когда приходила зима и ветра с Южного Круга приносили ядовитый снег.
Ответа на вопрос мальчик не расслышал. Кто-то что-то прогудел извиняющимся тоном, но тут же умолк, припечатанный гневным:
– Идиоты!
Дверь оказалась заперта, и за ней кто-то стоял. Фарри отчетливо слышал его хриплое дыхание, и как гудит металлический пол, проминаясь под тяжестью охранника.
– Ваши мозги даже на корм акулам не годятся, клянусь щупальцами Темнобога!
Фарри прижался к стене, откуда доносился голос. Здесь было лучше слышно беседу пиратов.
– Но щенок начал кричать, – оправдывался кто-то. – А потом пришел этот бугай и застрелил Солнцекрада и Шлепка! Капитан, у нас не было выбора…
– Всегда есть выбор, тупоголовый ты пес! Всегда! Даже если тебя сожрали, у тебя есть, будь я проклят, целых три выхода! – бесновался Кривоногий.
– Три?! – глупо переспросил отчитываемый бандит.
– Крылья Светлобога, кому я это рассказываю?! Тупица! Что мне прикажешь теперь делать, а? Мальчишка не станет с нами работать, после того как вы зарезали его папашу! И что тогда? Кто пойдет к черноусу? Может быть, ты?!
– Простите…
– А ведь это вариант, – гораздо тише и гораздо спокойнее сказал капитан. – Так и поступим, будь я проклят. Если мальчишка не соберет черноус – это сделаешь ты, идиот!
– Я заставлю щенка собрать все, что вам нужно, мой капитан. Вы знаете, я умею.
Фарри сразу узнал Лаума. Злой, затаившийся хищник. Гнилой монстр.
Враг навсегда.
– В том-то и дело, старпом, – холодно ответил Кривоногий. – В том-то и дело, что я знаю как ты «умеешь». Мне нужен был хотя бы один добровольный сборщик. Хотя бы один! Но вы опять все умудрились испортить! Но это же ребенок. Понимаешь? Мальчик. Маленький мальчик. То, что вы с Паскудой сделали с нашими двумя собирателями, – ужасно.
– Они вечно норовят улизнуть, вне зависимости от возраста, – равнодушно отметил Лаум. – Я бы на всякий случай отрезал мальчуганам…
– Ну уж нет, Лаум. Отрежь им хоть что-нибудь – и твоя болезнь покажется тебе страстной любовницей. Понял меня? Я тебе сам все отрежу!
Лаум промолчал. Некоторое время капитан ждал его реакции, а затем хмуро сказал:
– Был бы у меня выбор… Эх… Ладно, не буду влезать в твои порядки, Лаум… Делай с ними что хочешь, но обойдись без своей страсти к отрезанию. Мне нужен черноус! Проклятье, тупые вы идиоты. Опять выставили меня чудовищем… Ладно, мы потеряли чертову уйму времени, дожидаясь сборщиков. Я могу вычесть нашу неустойку из вашей доли, сэр Олой. За то, что вы прикончили его отца.
– Простите, капитан, – жалобно протянул тот бандит, на которого ругался командир корсаров.
– Старпом, проверь мальчишку…
Ответа Лаума Фарри не услышал. Но отчего-то живо представил его безразличный взгляд ярко-синих глаз и шарф, скрывающий нижнюю половину лица.
Скрывающий болезнь Южного Круга.
…Он успел вернуться на кровать, прежде чем верзила Лаум, наклонившись, вошел в каюту, заполнив собой едва ли не половину комнаты. В свете ламп чуть блеснули белки его глаз.