Компасу надо верить
Шрифт:
— Надо картошку выкопать, а то дожди зарядят! — сказала полная женщина, вытирая руки о фартук. — Багаж ждете с Чарджоу?
— С Чарджоу.
— Получили.
Мы пошли к багажному отделению. Женщина распахнула широкие двери низкого сарая. Темный угол был заставлен ящиками. На самом большом — предостерегающая надпись: «Не кантовать!»
— Все вам? — удивился я.
— Нам.
— Что в ящике? — кивнул я головой.
— Пианино.
— Ты играешь?
— Буду учиться. Мама купила. Я люблю музыку. Ты любишь слушать концерты?
— Нет.
За ящиком Настя отыскала велосипед. Такого
— Нравится?
Настя могла меня об этом не спрашивать. Я не удержался от восторженного восклицания.
— Заграничный! — сказала значительно Настя. — Мама купила в Чарджоу на рынке. Видишь, шины красные, настоящий каучук.
Я удивленно разглядывал велосипед, открывая в нем все новые и новые чудеса. Особенно меня поразило, что у велосипеда не было цепи и большой зубчатой шестерни. Тонкий точеный валик кардана шел к заднему колесу.
Кладовщица поинтересовалась, когда Настины родители собираются забрать багаж, и объяснила, что за каждый лишний день хранения на складе надо платить.
— Я скажу маме. А велосипед можно взять?
— У тебя есть квитанция?
Настя протянула ворох бумаг. Пока женщина что- то искала по большой книге, я прочитал на фанерке надпись: «Станция отправления — Чарджоу, станция получения — КМАруда.
— Читай, Настя, — сказал я ей и показал пальцем на фанерку. — КМАруда! Знают нашу станцию. Посмотришь, скоро наш карьер будет знаменитым!
Настя выкатила велосипед. Велосипед засверкал и заискрился, рассыпая светлые зайчики по сторонам.
Маленький маневровый паровоз подтащил к станции платформы с бульдозерами. Новенькие тракторы прибыли прямо с завода, и их краска не успела потускнеть и покрыться толстым слоем пыли.
Стрелочник в желтом картузе прогудел в медный рожок. Завертел рукой с желтым флажком.
Паровозик фыркнул, выбрасывая клубы белого пара, и потащил состав в гору, в сторону карьера.
Настя деловито попробовала рукой шины. Сняла прикрепленный к раме насос. Для меня выдался день сплошных удивлений. Я обалдел, когда она достала из сумки с инструментом маленькую палочку и приставила ее к вентилю.
Пискнул сжатый воздух. Настя поднесла палочку к глазам.
— Одна атмосфера. Надо еще подкачать.
Так же деловито проверила и заднее колесо велосипеда.
Я завладел насосом. Поставил ногу на откидную лапу. Качать было удобно. Сделал несколько взмахов, и камеры стали твердыми, как железо.
— Юра, хочешь попробовать?
На седле лежит красивый коврик с кистями.
— Туркменский?
— Туркменский, Айнабад подарила. Здесь текинский рисунок. Ковры бывают йомудские, ахал-текинские. Айнабад мне объясняла.
— Ты садись!
Настя устроилась на багажнике, и я завертел педалями. Мне никогда еще не приходилось ездить на такой легкой машине. В велосипедах я знаю толк. Перекатался на всех машинах наших мальчишек на Встреченке. У одного Баскета стоящий! Полугоночный велосипед, с переключателем скоростей. Руль выгнутый.
В гору было трудно подыматься, и Настя спрыгнула.
— Жалко, что не мужской! — сказал я.
— Такой уж купили!
Шофер Львовского автобуса, на котором мы приехали на железнодорожную станцию, остановился напротив нас. Высунулся из кабины:
— С карданом?
— Точно!
— А как на ходу?
— Ветер!
По дороге к нашей Встреченке нас то и дело обгоняли машины.
Шоферы предупреждающе сигналили и останавливались. Они хотели получше рассмотреть диковинный велосипед.
Я уже привык к постоянным вопросам.
— С карданом?
— Точно!
Разглядывание Настиного велосипеда доставляло мне радость. Я гордился за нее: у нее есть чудесная машина с хромированной рамой, с карданной передачей и красными покрышками. Я ничуть не завидовал ей.
ГЛАВА 10
Дядя Макарий с характером
Прочитал «Как закалялась сталь». Молодец Павка Корчагин! Мама легла спать. Мы с дядей Макарием ушли на кухню. Долго говорили о книге. Дядя считает героем Жухрая. Я стал с ним спорить.
«Павку Корчагина привыкли ставить всем в пример, — сказал дядя. — А забывают, что рядом с ним был коммунист Жухрай. Он умел вовремя помочь парню словом и делом, показать дорогу, объяснить, что к чему!»
Мне тоже нужен Жухрай!
Решал задачу на доске. Тонул и вовсю пускал пузыри. Проклятый паровоз! Лучше бы он сломался и перестал бегать от А до Б.
Кочерга фыркала, как тюлень. Заяц догадался подробно подсказать. Н. поняла мое ничтожество. Я буду бороться с собой. Докажу!
Вечером случайно встретил Н. Болтали. Ни разу она не вспомнила о школе. Спасибо!
Дядя Макарий не мог скрыть радости. Его приняли работать на экскаватор. Правда, пока оформили слесарем по ремонту. Но, по словам дяди, великий полководец Суворов тоже начинал свою службу простым солдатом. Я не узнаю дядю: пропали глубокие оспины на носу и скулах, уже не такими пугающими кажутся лохматые брови и упрямый взгляд темных глаз. На щеках румянец.
Дядя Макарий показал нам с мамой полученные со склада комбинезон, телогрейку и большие кирзовые сапоги.
— Завтра выхожу на работу. Лягу сегодня спать раньше, а то еще просплю!
— Макарий, ты как ребенок! Разбужу, не проспишь — мама улыбнулась. — Василий тоже был беспокойный!
Всегда, когда мама говорит об отце, она плачет. Слезы круглыми бусинками выкатились из глаз и медленно покатились по ее щекам.
Я помнил маму совсем другой: веселой, живой! Как она сразу постарела после смерти отца! В черных, гладко зачесанных волосах блестит седина. Под глазами и около рта — морщины.
Дядя Макарий во многом напоминает мне отца. Тот же глуховатый голос, густые брови, мягкая, застенчивая улыбка. Наконец, одна и та же привычка теребить мочку уха.