Комплекс превосходства
Шрифт:
– Ушел уже. Но вы можете проверить его квартиру. Только не надо криомантов!
– Не будет, – пообещал молодой человек. – Где живет Раву?
Девушка воздела палец вверх.
– На третьем этаже. Чтобы недалеко спускаться за веселым табачком.
Пять минут – и Ги с Карпентье уже стояли у двери, за которой, возможно, ожидала важная подсказка или даже разгадка тайны. Краткий стук – тишина – треск срывающейся двери. Карпентье перешагнула через выбитую преграду. Ги последовал за ней. Из короткого коридора можно было попасть в две комнаты. Ни в одной из них не горел
– Налево, – шепнула Карпентье. – А я в эту.
Вытащив револьвер, Ги ступил во тьму. Пошарил по стене в поисках выключателя от электрической или магической лампы, но ничего не нашел. Ведя пальцами по стене и спотыкаясь обо что-то мягкое, он добрался до окна. Рука скользнула по дереву. Ставни. Еще одно движение вбок – и пальцы наткнулись на задвижку. Щелкнув ею, Ги отворил окна, и в комнату проник тусклый свет ближайших фонарей.
Его взору предстали наваленные на полу матрасы, упавший шкаф с пробитым боком, несколько колченогих стульев, плакаты с голыми девицами, развешанные вместо обоев. Жить в таком месте мог бы только опустившийся на самое дно наркоман.
В коридоре кто-то громко задышал.
– Карпентье?
Вслед за окликом послышались визг, два громких хлопка, шум падения чего-то тяжелого. Презрев осторожность, Ги бросился на помощь полицейской. Но помощь уже не требовалась.
Эйме Карпентье стояла над трупом. Из двух отверстий в груди Марселя Раву – если смуглым курчавым мужчиной с широко раскрытыми карими глазами был именно он – медленно поднимался дым. Тело почти не сотрясалось в конвульсиях, только ноги сучили по полу. А рядом с мертвецом изогнулся полумесяц большого серпа. Наметанный на всякие неприятности глаз Ги моментально определил, что произошло: Раву появился внезапно, замахнулся серпом, но нанести удар не успел. Оперативница выстрелила дважды, как ее, вероятно, учили старшие товарищи. Обе пули попали в цель, убив Раву на месте.
Карпентье выронила револьвер.
– Я не хотела.
– Он готовился напасть, – сказал Ги, но утешение вышло неуклюжим.
– Еще ни разу не стреляла в человека, – прошептала оперативница.
Приблизившись, Ги положил руку на ее плечо.
– Оставь меня.
Карпентье скрылась в "его" комнате, а Ги проследовал в ее. Быстренько отыскав окно и распахнув ставни, он впустил свет и в эту комнату. Первым, что он заметил, была напольная лампа. По счастью, она работала, и Ги сумел осмотреться. Впрочем, осматриваться долго не пришлось. Соломенная шляпа с черной вуалью лежала на столе, на самом видном месте. Рядом с ней лежал и второй серп.
– Ты это видела? – позвал Ги.
– Что?
– Шляпу и серп. Похоже, убийца отыскался.
– Отыскался, чтобы ничего не рассказать, – Карпентье с опустошенным видом подошла к нему, прикоснулась к рукояти серпа, провела пальцем по шляпе, потеребила вуаль. – Знаешь, что? Я провалила это дело, и Галлар оторвет мне голову. Могу я попросить тебя кое о чем?
– Ты сработала блестяще. Сколько времени потребовалось бы самому Галлару?
– Удача, не больше. Так как насчет просьбы?
– Выкладывай.
– Меня здесь не было,– сказала Карпентье. – Маньяка убил ты. Пусть вся слава достанется тебе, а я сохраню доброе имя. И дело будет раскрыто.
Ги взвесил на мысленных весах все за и против. В словах оперативницы была своя логика, но так просто отказаться от дела, почти принесшего ей заслуженное повышение… что-то во всем этом не складывалось в правильную картинку.
– А брат с сестрой Балаво? А девка из притона?
– Да кто их станет опрашивать! – махнула рукой Карпентье. – Галлар будет в таком бешенстве, что забудет обо всем на свете.
– А не сживет ли он со свету меня?
Карпентье вздохнула.
– Не обещаю, что не постарается. Вообще-то, на разговор он тебя вызовет. Но еще одного рандеву с Галларом тебе не избежать, даже если ты откажешь мне. Сам ввязался в историю.
Крыть это замечание было нечем, и Ги сдался.
– Тебя здесь не было.
В качестве благодарности Ги получил поцелуй в щеку, но даже он не порадовал в тот момент. Кирпичики картины не складывались. Или фрагменты здания?.. Ги чувствовал одну лишь усталость и желание поскорее оставить эту бестолковую кровавую ночь позади.
После очередного изматывающего вояжа через весь подземный город к вертикальным путям Ги кое-как дополз до своей квартиры, упал на кровать прямо в одежде и моментально уснул. Сон ему привиделся вполне примечательный. В нем на него нападала шляпа убийцы, размахивая зажатыми в невидимых руках серпами. От беготни во сне спасло только то, что спать оставалось всего три часа. Начинался новый день.
5. Равенство и справедливость
К чертям костюмы, решил Ги, собираясь на доклад к шефу. Плевать он хотел на правила приличия и культурный код делового квартала, если в этом самом квартале приходится бывать по два часа в сутки, а остальное время мотаться по Железному Городу и внешним районам, иметь дело с повернутыми на магии игроками, утешать убивших своего первого преступника оперативниц, а потом еще и отмывать рубахи и пиджаки от запаха опиумных смесей. Хватит. Тысяча благодарностей за предоставленный шанс, но нет.
Поверх майки он накинул безрукавку. Натянул самые старые из нашедшихся брюк, сапоги на шнуровке и подвесил к поясу револьвер. Чтобы не выставлять оружие напоказ, в качестве верхней одежды был выбран длинный плащ из мягкой кожи. В холщовую сумку Ги вместил серп, прихваченный из комнат Раву. Волосы остались распущенными. Совершенно перестав походить на работника преуспевающей фирмы, обновленный Ги Деламорре – к вашим услугам – покинул свое обиталище, жуя на ходу яблоко, первое и единственное блюдо поспешного завтрака.
Верхний Город был красив, как и всяким иным утром. Каждый день еще до восхода солнца его драила целая армия наемных уборщиков. В деловом районе работали мусорщики и садовники, инженеры и мойщики стен и стекол. Отряд волшебников наводил чистоту там, куда не дотягиваются руки смертных. Как, если не чарами, объяснялось, например, нетускнеющее сияние шпилей башен и куполов храмов? Почему не вял ни один цветок на клумбах, а на тротуарах и мостовых не появлялось ни трещинки? И так вот уже сотню с лишним лет. Традиции, заложенные Жозефом-Вешателем, процветали и находили новое обоснование при каждом новом правительстве. Идеальный центр Лутеции был выгоден не только как символ процветания. Он давал стимул приезжать в столицу и развиваться вместе с ней.