Комплекс Синей Бороды
Шрифт:
Они оказались в Каракалпакии, где летом от жары трескались камни, а зимой ледяной ветер обжигал кожу на лице. И соленый песок, отвратительный соленый песок, который постоянно скрипел на зубах и попадал всюду – в еду, в воду, в постель…
Мать Ивана – худая и строгая Эльза – не выдержала этой жизни и умерла. Маленького Ваню взял к себе сосед, старый ювелир.
Он-то и научил, мальчика всем премудростям этого древнего и благородного мастерства.
– Здорово, Парфеныч, – проговорил Леня, услышав в трубке низкий хрипловатый
– Ты, что ли, Леонид? – осведомился Парфеныч и хмыкнул: – Шутишь, да? Знаешь ведь, что он уж сколько лет из дома не выходит!
Иван Францевич действительно много лет не покидал свою квартиру, принимая на дому всех своих немногочисленных клиентов. И клиенты, даже самые важные, мирились с такими правилами, потому что Иван Францевич был один, единственный и неповторимый.
– Иван Францевич, – начал Леня, как только Парфеныч передал телефонную трубку хозяину, – надеюсь, ваше здоровье, как всегда, в абсолютном порядке?
Что мне сделается, Ленечка, – хмыкнул ювелир, – живу я спокойно, волнений избегаю, в еде и питье умерен. Даже пагубное воздействие отвратительного петербургского климата свел до минимума. Так что – спасибо, я здоров. Но ведь вы позвонили мне не только для того, чтобы узнать эти волнующие подробности?
– Нет, конечно, – усмехнулся Маркиз, – Иван Францевич, как обычно, мне нужна ваша консультация!
– Вы ведь знаете, дорогой мой, что я не могу вам отказать! Хотя бы в память нашего общего покойного друга Аскольда… я уж не, говорю о том, что вы мне тоже симпатичны.
Когда-то Миллер дружил с неким Аскольдом, другом и учителем Маркиза, в честь которого Леня дал имя своему коту.
– Так я приеду к вам примерно через час!
– Сделайте одолжение!
Дверь квартиры Ивана Францевича напоминала сейф в солидном банковском хранилище. Массивная, из сплошной стальной плиты, оснащенная специальным сейфовым замком, изготовленным на заказ в известной швейцарской фирме, она должна была отпугнуть любого грабителя. Леня остановился перед глазком телекамеры и нажал на кнопку звонка.
– Вижу, вижу! – раздался из динамика голос Парфеныча.
Негромко загудел электромотор, и дверь медленно открылась.
Телохранитель ювелира окинул Леню пристальным профессиональным взглядом. Никто не знал, сколько Парфенычу лет – может быть, шестьдесят, а может быть, больше семидесяти. Но его грубо вылепленное, изрезанное шрамами и морщинами лицо, длинные, как у гориллы, руки и вся фигура, массивная и мощная, производили на свежего человека неизгладимое впечатление. Вряд ли бы нашелся смельчак, который рискнул вступить с Парфенычем в единоборство.
Кроме того, рядом с телохранителем молча и неподвижно стоял огромный пес – кавказская овчарка по имени Шторм.
–
– Да вы же меня знаете как облупленного… – начал Леня, но Шторм, не издав ни звука, слегка обнажил огромные желтоватые клыки.
Леня не решился продолжить дискуссию и послушно расстегнул застежки портфеля.
– Проходи, Леонид, – разрешил Парфеныч, ознакомившись с содержимым и закрывая за Маркизом дверь, – хозяин в кабинете, дорогу ты знаешь!
Леня кивнул и под внимательными взглядами телохранителя и его собаки двинулся вперед по длинному полутемному коридору.
На его взгляд, квартира Миллера была чересчур заставлена старой массивной мебелью, чересчур захламлена и совершенно несовременна. Но Иван Францевич и сам был человеком несовременным, так что обстановка вполне ему соответствовала.
Леня вошел в кабинет ювелира, стены которого были увешаны старыми потемневшими от времени картинами и гравюрами в массивных рамах. За широким письменным столом сидел хозяин – старик с благородной сединой и не по возрасту ясными наблюдательными глазами.
– Здравствуйте, Ленечка, – Иван Францевич приветливо улыбнулся и указал гостю на глубокое удобное кресло. – Может быть, рюмку коньяка? Или попросить Парфеныча сварить кофе? Он его, между прочим, отменно варит!
– Таланты вашего адъютанта неисчислимы! – усмехнулся Леня, удобно устраиваясь в кресле и пристраивая на коленях портфель. – Не удивлюсь, если долгими зимними вечерами он пишет маслом портреты или играет на клавесине!
– Чего нет, того нет! Ну так как насчет коньяка или кофе?
– Спасибо, может быть, позднее! – поблагодарил Леня.
– Тогда перейдем к делу. Что там у вас? Доставайте.
– Иногда мне кажется, что вы видите сквозь стены! И людей видите насквозь!
– Но это же ясно! Вы просили о консультации и так бережно держите свой портфель…
– Вы правы, – Леня открыл портфель, достал из него бархатный футляр и положил его перед ювелиром. – Вам знакома эта вещь?
Иван Францевич открыл футляр, склонил голову на бок и внимательно осмотрел колье.
– Допустим, знакома, – ответил он после небольшой паузы. – Только это, как вы понимаете, имитация, а я видел оригинал. А в чем, собственно, дело?
– Я в вас не сомневался, – кивнул Маркиз, – ни одно сколько-нибудь интересное ювелирное изделие в нашем городе не пройдет мимо этого кабинета… а теперь… я, конечно, знаю, что конфиденциальность – первая заповедь вашей профессии, но все же… не могли бы вы сказать мне, кто показывал вам это колье?
– Ну, Леня, вы же сами все понимаете! – ювелир поморщился. – Вы же знаете, как бережно мы относимся к секретам наших клиентов! Кто из них захочет, чтобы стали известны его маленькие тайны? Это даже как-то некрасиво! Вот вы, например, разве называете посторонним людям своих заказчиков?