Комплексное ЗЛО. Шкафы и Шпионки
Шрифт:
– Вас отравили? – самое искреннее и душевное удивление. – Чем?
Во вранье главное святая вера в то, что говоришь правду. Вот и я честно не понимала о каком яде речь? Слабительное ни разу не отрава – оно вообще чистит организм и дает оздоровительный эффект. Несколько очень долгих мгновений меня сверлили взглядом, в котором непоколебимая уверенность все больше обрастала долей сомнения. Придя к какому-то выводу, дарх, не произнося ни слова, развернулся и вышел из комнаты.
А я устало опустилась на кровать, продолжая держать подсвечник. Кажется, у меня теперь очень большие проблемы. И покалеченная шея самая маленькая
Пульсаром мне по голове, что здесь забыл дарх на службе у нашего королевства?! Они вообще из своих медвежьих углов стараются не выбираться. Откуда среди этих нелюдимых товарищей выискался такой карьерист? Может, полукровка? Конечно, в нашем обществе не принято было говорить о расовой принадлежности, потому что все давно перемешались, а порой и вовсе утрачивали основные признаки. Но ректор точно принадлежал к тем, кто парился о чистоте крови и сохранении своего вида.
В открытую дверь для проформы постучали.
– Старший страж Охаро. Дольгорская охрана порядка, – представился вошедший худой мужчина в форменном бордовом одеянии.
Следом за ним двигался еще один страж: пониже ростом и явно с оборотнями в роду. Блохастых всегда было проще вычислить среди людей, чем многие другие расы. Вот и этот представитель любвеобильного народа страдал повышенной растительностью на теле и нелепой манерой двигаться. Полный оборот для них был не только весьма болезненным процессом, но и накладывал на человеческую ипостась рефлексы животного тела. В котором с более длинным руками и ногами двигаться приходилось по-особенному: делая шаг, они сначала ступали на мысок, при этом высоко поднимая колени и плечи. Складывалось впечатление, что парень слегка подпрыгивает во время ходьбы.
– Вызывали? – с легкой ноткой раздражения в голосе старший страж намекал на дачу показаний.
Следующие полчаса этот господин меня подробно опрашивал о произошедшем. Оборотень был явно младше по званию и занимался записью моих показаний. После чего, задав все необходимые вопросы и пообещав разобраться, стражи ушли.
Завтра с утра мне было необходимо пройти медицинское освидетельствование и явиться к следователю с заключением. Кристалл с записью произошедшего, мужчины унесли с собой в качестве вещдока. Еще мне надо было получить постановление о возбуждении уголовного дела за нападение и нанесение побоев.
Отступаться от этого я была не намерена. Этот свирепый козел меня чуть не придушил! Даром, что древних дархов в хрестоматиях рисовали с копытами и рогами, видимо, летописцы вкладывали в свои записи вполне конкретный смысл. Теперь от ректора можно ждать вообще чего угодно и никакой гарантии, что уже сегодня вечером он не вернется, дабы завершить начатое. Убивать кого-то из-за расстройства желудка – это даже по меркам Спецтьмы чересчур.
Затравленно посмотрела на слегка прикрытую дверь и резко подскочила на ноги. Меня тут же повело: удар чистым импульсом магии не прошел без последствий. Эта волшба вообще использовалась исключительно в критических ситуациях, так как наше тело не было предназначено для таких потоков. Все эти плетения и заклинания служили своего рода инструментами удаленной работы. Без них использование магии было бы равносильно попытке хвататься голыми руками за молнию.
Удержалась на ногах, лишь чудом уцепившись за тумбочку. Руки тоже слегка подрагивали, будто я весь день подтягивалась без остановки. Состояние не было для меня каким-то новым или неожиданным – в этой магии нас каждый год заставляли упражняться. Внутренний резонанс вызывало то, что мне пришлось это применить, будучи в статусе преподавателя по зельеварению!
Собрав волю в кулак и подгоняя себя страхом перед непредсказуемым дархом, доплелась и закрыла дверь. Защитные плетения накладывала, превозмогая ужасную боль, что отзывалась во всем теле при каждом обращении к магии. Ненавижу откаты! И этого козла!
Весь вечер провела, валяясь в кровати и надеясь, что ко мне никто больше не ворвется. Потому что к общему кошмарному состоянию добавилась тянущая боль в шее. Лечить, до фиксирования целителем травм, было нельзя. В очередной раз раздражалась действующей системе: если рана не смертельна и не опасна для здоровья – то денёчек и подождать можно. А то, что я в таком состоянии становилась опасной для жизни окружающих, никого не волновало.
По итогу с утра настроение было на дне того самого бокала, где утопилась муха. Сегодня суицидальные наклонности насекомого для меня были неоспоримым фактом. Взглянув в зеркало, захотелось присоединиться к усопшей: шея сплошняком превратилась в одно большое синее пятно со страшными кроваво-красными переходами. Царапины только добавляли жути.
Выходить в коридор с таким “колье” было никак нельзя. Сочувствия тут искать было не у кого, а вот от злорадства можно будет задохнуться. Впрочем, господин Прот меня бы точно пожалел, но тогда пришлось бы поделиться причиной столь яростного гнева в мою сторону от нового ректора. А врать старику мне не хотелось.
Поэтому пара заклинаний из курса по иллюзиям и водолазка от взгляда более опытных и любопытных. Волшба по-прежнему отдавала болью, правда, весьма менее интенсивной, чем вчера.
До кучи решила натянуть плащ. Последние деньки августа совсем не радовали теплом в этом году. Стоило только выйти из преподавательского корпуса, как меня тут же обдало порывом прохладного ветра. Солнце беззаботно выглядывало из-за хмурых тучек, травка торчала вдоль дорожки наглыми зелеными кочками, на деревьях нелепыми безбилетниками скакали первые пожелтевшие листики. “Отврат”, – резюмировала я и направилась в единственный участок Дольсгора.
Серое каменное здание из пяти этажей встретило меня скучающими стражами при входе и унылым дежурным внутри. Мужчине было вообще плевать, кто пришел, он даже на меня не смотрел, лишь заученно спросил “цель визита?”, полистал журнал, сверяя фамилию, и велел идти на третий этаж в кабинет целителя, вручив небольшой талон. “И как я без таких ценных указаний до 27 лет-то дожила”, – недовольно пробурчала себе под нос, уже миновав первый пролет.
В целом в коридорах ведомства царило умиротворение, в котором увязал каждый посетитель. Никто никуда не торопился, казалось, что все здесь застряли в густом сиропе и очень медленно в нем барахтаются.
У двери с табличкой “Старший целитель С.Торг” очереди не наблюдалось, и я, бодро постучав в дверь, услышала очень доброжелательное: “Входите пожалуйста!”. В небольшом светлом кабинете стояла кушетка, на которую мне тут же предложили присесть, и миниатюрный стол, за которым расположилась улыбчивая остроносая дама. Она, строго глянув из-под очков, тут же весьма требовательно начала беседу: