Компромат на суженого

Телефонный звонок раздался не вовремя. Надежда стояла на табуретке и скребла потолок в коридоре. Она занималась этим с полдня субботы, к вечеру телефон стал звонить часто, и она поставила его на шкаф, чтобы не скакать туда-сюда. Звонила приятельница Алка.

– Привет! Ты как? – Голос у нее был какой-то кислый.

– Я-то? Я на потолке. Ремонт затеяла. Хочу, пока Саши нет, коридор побелить и поклеить. А еще окна покрасить.

– Ты в отпуске, что ли?

– Да нет. Нас на работе выгнали в принудительный за две трети оклада. А Саша уехал с внуком на две недели на рыбалку.

– А ты-то что не с ними?

– А его приятель пригласил,

Пашка Соколов, у них избушка где-то на Вуоксе, там только озеро и лес вокруг. Что мне там делать? Рыбу я ловить не умею, а грибов еще нет. Пусть они там самостоятельно вчетвером поживут – два дедушки, два внука. А у тебя какие новости?

– Новости? Посмеяться хочешь? От меня Тимофеев ушел.

– Чего? – Надежда дернулась от неожиданности, табуретка покачнулась, она протянула руку, чтобы опереться о шкаф, удержалась, не упала, но телефон соскользнул со шкафа и грохнулся на пол. Надежда со стоном слезла с табуретки, подняла расколовшийся аппарат, трубка, естественно, молчала.

– Этого только не хватало, теперь новый аппарат покупать!

Под ногами шуршали оборванные обои и куски штукатурки. Что там случилось у Алки? Теперь не узнать. Можно перезвонить от соседки Марии Петровны, но она будет слушать разговор, потом начнет задавать вопросы, затем усадит пить чай, а времени уже десятый час, она, Надежда, устала за день – сил нет. С утра проводила мужа с внуком на вокзал, потом дома прибралась, постирала, после занялась коридором, и вот теперь этот Алкин звонок.

Поссорились они с мужем, что ли? Хотя они никогда не ссорились, не потому, что у Алки такой уж ангельский характер, а потому что Алкин муж, Петр Николаевич Тимофеев, которого Алка звала Тимофеевым, а все остальные – Петюнчиком, был человеком, с которым вообще невозможно поссориться.

Петюнчик имел внешность самого настоящего клоуна, ему не надо было гримироваться, чтобы смешить людей. Он был небольшого роста, с очень крупной головой, абсолютно лысой, с длинным носом и оттопыренными ушами. Петюнчик никогда не спорил ни с кем, был очень покладистый и трудолюбивый. Он много помогал Алке по хозяйству, воспитывал сыновей и между делом защитил две диссертации, получил степень доктора наук и теперь был начальником отдела в каком-то институте. И на работе он почти со всеми жил мирно, а в тех редких случаях, когда почему-либо выходил из себя, он становился настолько уморительным, что спорящий с ним человек просто выбегал из комнаты, задыхаясь от смеха.

Так что, наверное, Надежда чего-то недопоняла, недослышала, или Алка совсем спятила. Куда там ее Тимофеев ушел? В магазин, что ли, или с собакой гулять?

У Алки была большая семья: муж, два сына девятнадцати и шестнадцати лет, овчарка Гаврик, кошка, попугай и, кажется, еще рыбки, если кошка их не съела. Вся эта семейка, не считая рыбок и Петюнчика, беспрерывно орала, лаяла и мяукала, а попугай делал все три вещи одновременно.

Надежда с Алкой дружили еще со школьных лет, но виделись редко, потому что выносить это сборище в больших количествах Надежда была не в состоянии. Алка работала в школе завучем и за долгие годы выработала в себе командный голос и твердую походку. Правда, неуемная энергия и зычный голос были у нее с детства, поэтому Алка поздно вышла замуж: мужчины не любят слишком активных громкоголосых женщин. От природы Алка была рослая, крупная девица, поэтому рядом со своим будущим мужем Петюнчиком, учитывая его рост и внешность, смотрелась карикатурно. Знакомые хохотали

в голос, но Алку это не остановило, они поженились.

Надежде Алкин муж нравился, она справедливо полагала, что выдержать Алкин характер двадцать лет и ни разу не поссориться – это хорошая проверка брачных уз на прочность. Но чего в жизни не бывает? Неужели Алкин муж все-таки ушел к другой? Не может быть! Неужели нашлась женщина, которая взяла его с такими ушами? Ни за что не поверю!

Размышляя таким образом, Надежда машинально собрала куски обоев, вынесла все в мусоропровод, с грустью посмотрела на разведенный клей в тазике, порадовалась, что отвезла кота Бейсика к матери на дачу, иначе он такое устроил бы сейчас с обоями и клеем! Надо было что-то решать. Надежда распрямила ноющую поясницу, поохала немного и стала собираться к Алке. Метро к ней прямое, минут за сорок она доберется, сейчас еще светло, середина июня все-таки. Наскоро смыв пыль с лица и рук, она решила, что душ примет, когда вернется, а если заночует у Алки, то там и вымоется. Она натянула джинсы и куртку, в которых обычно ездила на дачу, и поспешила к станции метро.

Алка, казалось, ничуть не удивилась ее приходу. Она сумрачно кивнула Надежде и посторонилась, пропуская в дверь. В квартире была непривычная тишина и жуткий беспорядок. Все шкафы раскрыты, ящики на полу, диван завален каким-то тряпьем и старыми газетами, на полированной мебели виднелась пыль, примерно двухдневная, как машинально отметила про себя Надежда.

– Пошли на кухню, там почище, – вяло сказала Алка.

Она была в каком-то замызганном халате, растрепанная, Надежда ее никогда не видела в таком виде и забеспокоилась. На кухне было действительно поприличнее. Неизвестно откуда взявшаяся кошка прыгнула к Надежде на колени.

– Здравствуй, Марфуша. Алка, а где все? – спросила Надежда, удивляясь тишине.

– Где все? – Алка огляделась, потом встала, сдернула платок с какого-то сооружения на холодильнике.

Сооружение оказалось клеткой с попугаем. Попугая этого несколько лет назад подарил Алке плавающий папаша одного из ее учеников. Он купил его на Кубе у местного нищего за сто долларов, по тем временам это была огромная сумма денег, поэтому отказаться Алка не посмела. Попугай был говорящий, причем заговорил он только в России, поэтому все слова употреблял русские. Сейчас попугай сидел в углу, нахохлившись. Кошка на коленях у Надежды навострила уши.

– Вот мы все перед тобой, больше никого нет, аквариум с рыбами где-то у Пашки в комнате затерялся. Марфа, ты рыб не видела? – обратилась она к кошке на полном серьезе.

Марфа сделала вид, что не слышит.

– Сашка в Америке, ты же знаешь, а Пашка позавчера уехал к маме в Истру.

Верно, Надежда и забыла, старший Алкин сын Сашка уже почти год жил и учился в США по какой-то специальной программе для студентов, а мать Алки была родом из подмосковной Истры и после смерти Алкиного отца уехала туда жить к родственникам.

– Ну что у тебя стряслось-то, давай говори, зря я, что ли, тащилась к тебе на ночь глядя?

– Говорят тебе, Тимофеев меня бросил, – в голосе Алки послышались злые нотки. Надежда даже обрадовалась, а то сидит какая-то вялая, хоть бы накричала, что ли.

– С чего ты это взяла?

– На, читай, – Алка протянула ей тетрадный листок.

– «Дорогая Алла, – прочитала Надежда вслух, – я встретил другую женщину, она меня понимает лучше, чем ты, поэтому я ухожу к ней навсегда.

Петр.