Комсомолец 2
Шрифт:
Во вторник днём моя роль в предпраздничной подготовке вдруг изменилась. Из «жалкого» «принеси-подай» я превратился в «важного человека» — в самого настоящего шеф-повара. Случилось такое не по моему желанию. Но когда у всех прочих опустились руки, я привычно водрузил ответственность на свои плечи. Удружил мне этим нежеланным преображением наш староста. Утром он отправился на городской рынок за «самой большой новогодней птицей». С задачей Аверин справился… почти. Привёз действительно немаленькую птичью тушу — килограмма
— Что это? — спросила у него Оля Фролович, оказавшаяся в это самое время в нашей комнате.
— Самая большая из всех, что были, — бодро отрапортовал Аверин.
Он похлопал по местами мохнатой тушке рукой — предлагал нам «заценить» его добычу (словно привёз птицу не с рынка, а выследил её и поймал в лесу или у водоёма).
— Слава, — сказал Могильный, — это не курица.
Староста опустил взгляд на мёртвую птицу.
Я почувствовал исходивший от трупа птицы запах сгоревшего кератина. Продавцы поленились птичьи перья выщипать — попытались их сжечь. Вот только и это дело не довели до конца. Здесь и там из слегка обожжённой кожи торчали либо оплавленные, либо вполне себе целые перья. Тому, кто возьмётся за приготовление нормального блюда из этого мёртвого существа, отметил я, придётся немало потрудиться, вручную выдёргивая пёрышки.
— Это утка, — просветил его Паша.
Аверин пожал плечами. Пашины слова не произвели на него впечатления. Он продолжал с недоумением смотреть на наши лица.
— Какая разница, — сказал он. — Зато большая!
— Не маленькая, — согласился Могильный. — Но это… УТКА!
— Ну, утка, — сказал Слава, всё ещё не понимая, чем не угодила его покупка Пашке и почему так удивлённо посматривали на него девчонки. — Что с того? Два крыла, две ноги, жопа в перьях… Перья общипать — и будет нормальной! Курица… утка… какая разница?
Я улыбнулся.
Пашка покачал головой.
Света Пимочкина и Оля Фролович шумно вздохнули.
— Есть разница! — ответили они хором.
— И ещё какая, — добавил Могильный.
Слава посмотрел на меня в поиске поддержки — не часто такое случалось.
Поэтому я не промолчал.
— Утку сложнее приготовить…
— Сложнее?! — перебила меня Фролович.
Она подпёрла бока кулаками — гневно сверкнула глазищами.
Заставила меня вспомнить бывшую тёщу. Та тоже любила вот так же раздувать ноздри, метать из-под бровей «громы и молнии» — по поводу и без. При разводе, расставанию со «второй мамой» я особенно радовался: споры с ней больше не могли обернуться домашним скандалом (я с того дня с ней вообще не спорил: не тратил на это время — посылал «больше не вторую маму» «далеко и надолго»).
Смотрел сейчас на Ольгу Фролович и думал о том, что семейная жизнь Пашки Могильного будет не безоблачной.
— Её нельзя нормально приготовить! — заявила Ольга. — Как её не запекай — мясо получится сухим и жёстким, как деревяшка! Потому они и лежат в магазинах никому не нужные! Кто её будет есть?! Только ты? Сможешь приготовить утку так, что она стала съедобной? Я — нет. И Света тоже не сумеет. Моя мама — и та отказывалась такую птицу запекать. Тут надо быть… настоящим поваром — опытным, с образованием! Возможно, и есть какие-то хитрости для её приготовления — мне они не известны. А ты их знаешь?!
Слава не мигая смотрел на покрытое веснушками Олино лицо — виновато.
— А ещё… — добавила Фролович, — а ещё она воняет! Вот!
Топнула ногой — словно поставила точку.
— И что теперь делать? — спросил Вячеслав.
Удивил он этим вопросом не только меня, но и Пашку: тот уже настраивался разруливать спор между своей подругой и приятелем.
— Курицу покупать! — ответила Ольга.
Староста опустил плечи.
— Опять на рынок? — простонал он.
— Не нужно никакой курицы, — сказал я. — Обойдёмся и уткой. Так будет даже интереснее. Курица — не новогодний продукт. А вот в обычные дни вы редко попробуете утиное мясо. Запеку вам утку так, что пальчики будете облизывать. В следующем году умолять станете, чтобы я сделал это снова. Разбрасываетесь тут продуктами, совсем с ума сошли! Не советские люди, а какие-то… буржуи. Занимайтесь салатами, девочки. Готовку мяса предоставьте мужчине. Не женское это дело — приготовление птицы.
— Мужчина — это ты, что ли? — спросила Фролович.
Я на её провокацию не поддался: промолчал.
— Саша, ты… хорошо готовишь? — спросила Света Пимочкина.
— Ха, картошку лучше, чем Санёк, никто не умеет жарить! — поддержал меня Аверин.
— Нет, думаешь, у тебя получится? — поинтересовался Паша.
Теперь всё смотрели не на Аверина. И не на дохлую утку. Рассматривали меня. Слава — с надеждой во взгляде (после вчерашней прогулки по магазинам я представлял, как ему не хотелось возвращаться на рынок). Света взирала на меня, как фанатка на объект своего поклонения. Пашка радовался, что ему не пришлось участвовать в скандале. Оля Фролович отнеслась к моим словам скептически, но молчала (наверняка, потому что хлопоты с уткой не взвалили на её плечи).
— Спокойно, девочки и мальчики, — ответил я. — С уткой разберусь. Не маленький. И не рукожопый. Да и талантами меня бо… природа не обделила. Так что расслабьтесь.
Ухмыльнулся.
— А будете себя хорошо вести — разрешу вам понаблюдать за работой Мастера.
— Хвастун ты, Усик, — заявила Фролович.
Пашка молча похлопал меня по плечу.
— Ты молодец, Санёк, — сказал Аверин.
— Ты не перестаёшь меня приятно удивлять, Саша, — сообщила комсорг.
А я подумал: «Сам себя иногда удивляю».
Пожалел о том, что в тысяча девятьсот шестьдесят девятом году не мог воспользоваться интернетом. Подсмотрел бы там пару советов на тему: как следует запекать утку. Потому что сам я её никогда не готовил.
Приготовлением уток я в прошлой жизни не занимался (да и вообще нечасто готовил — предпочитал оплачивать услуги профессиональных поваров в ресторанах). Но не раз сопровождал начальство на утиную охоту. А там, изображал внимательного и благодарного слушателя: подвыпившие руководители не только травили охотничьи байки, но и хвастались «лучшими» способами приготовления дичи (в том числе и уток). Не помнил сейчас все их советы. Из этих часто полуфантастических рассказов я для себя сделал главный вывод: чтобы дичь получилась мало-мальски съедобной, её следовало правильно замариновать.