Комсомолец 2
Шрифт:
«Особым шиком сейчас было бы спросить: тебе понравилось?» — мелькнула в голове мысль. Прогнал её: схожая цветом лица со спелой ягодой юная комсорг не заслуживала издевательств от старого извращенца. Пимочкина отчаянно пыталась успокоить дыхание и осмыслить произошедшее. Я приветливо улыбался и размышлял о том, что мне не следовало сегодня пить — даже те несколько глотков шампанского.
— Поиграли и хватит, — громко сказала именинница.
Хлопнула в ладоши.
— Мальчики, сдвигайте к окну столы, освобождайте место. Надя, накрой полотенцем салат. Света… Света!
Пимочкина вздрогнула, отвела от меня взгляд, обернулась.
— Света, ставь ту пластинку, что взяла у мамы, — сказала Ольга Фролович. — Да здравствует музыка! Мальчики и девочки, пора нам потрясти набитыми животами. Будем танцевать!
Верхний свет погасили. Ему на смену пришло тусклое свечение настольной лампы. Из проигрывателя лилась ритмичная музыка. По паркету шаркали подошвами и постукивали каблуками туфли. Мои челюсти неторопливо перемалывали колбасу (я не гадал, входила ли в рецептуру колбасы туалетная бумага — молча жевал, запасаясь калориями). «Темнота — друг молодёжи», — вспомнил я. В одиночку сидел около стола, наблюдал за тем, как пятеро студентов выплясывали на маленьком пятачке между кроватями.
Не имел желания пускаться в пляс. Но не по причине своего фактически преклонного возраста. И не из-за того, что стеснялся выглядеть, как та лягушка, дёргавшая лапками под воздействием тока. А потому что разношенные (но не совсем) туфли всё ещё слегка натирали ноги и протирали носки. Штопать носки (при помощи иголки, нитки и столовой ложки) я научился ещё будучи первоклассником — мама устраивала мне трудотерапию. Но не представлял тогда, что в будущем (точнее — в прошлом) это умение окажется полезным.
Никто не уговаривал меня танцевать. Фролович и Бобровой не было до меня дела. Пашка ни на шаг не отходил от именинницы. Славка вился вокруг комсорга. Пимочкина тоже не пыталась «вытащить» меня на «танцпол». После игры в бутылочку Света выглядела смущённой, слегка «пришибленной». Будто школьница, что обнаружила на «тесте» две полоски. Изредка задумчиво посматривала в мою сторону. Но не рвалась со мной поговорить — с потерянным видом выплясывала рядом с Авериным.
Я уже покончил с колбасой, когда быстрые танцы сменились «медляком». Пашка и Слава тут же приклеились руками к талиям Ольги и Светы. Надя Боброва разочаровано вздохнула. Я не позволил девице нырнуть в пучину хандры — галантно пригласил её танцевать. Надя не отбивалась. Лишь печально вздохнула, согласившись с тем, что на безрыбье сойдёт и Усик. С удивлением обнаружил под её платьем не мягкие бока, а «жесткий» мышечный «корсет». Закружил девушку в танце, стараясь не смотреть на маячившие на уровне моих глаз губы.
От второго танца со мной Боброва отказалась (неужели от меня так сильно пахло колбасой?). Отправилась «поправлять макияж». А вот парни своих партнёрш из объятий не выпустили. Чему я порадовался: вернулся к столу, заглянул в миску с салатом. Рассеяно посматривал на спины и лица танцующих, монотонно помахивал ложкой. Отметил, что партнёры в парах выдерживали между телами «пионерское» расстояние (даже Ольга и Паша). Парни не давали воли рукам, а девицы не дразнили студентов «случайными» прикосновениями.
«Медленные» танцы чередовались с «быстрыми». Я не стремился участвовать ни в тех, ни в других. Подумывал о том, чтобы улизнуть с этой «детской» вечеринки и отправиться спать. В нынешнем теле сытость вызывала у меня сонливость. Хотя помнил, что не так давно (по моим ощущениям) с наполненным желудком приходилось полночи маяться от бессонницы. Прикрыл недоеденный салат полотенцем, прикинул удобный маршрут до двери — через шевелящийся под музыку частокол танцоров.
Сбежать не успел.
Потому что музыка вновь замедлилась.
Пимочкина прошмыгнула мимо загребущих рук старосты и решительно шагнула ко мне.
— Вставай, Саша, — скомандовала комсорг. — Будем танцевать.
Увидел, как в полумраке за Светиной спиной Надя Боброва подобрала оставшегося бесхозным Славку Аверина. Тот безропотно смирился со своей участью; бросил раздражённый взгляд не в лицо партнёрше — в мою сторону. Нахмурился, когда увидел, что Света ухватила меня за руку. В ответ на его недовольство я лишь пожал плечами. Не обидел комсомольского вожака отказом — поплёлся вслед за Пимочкиной на «танцпол», где уже покачивали бёдрами две парочки (Пашка пока не уступал мне или Аверину право танцевать с именинницей).
Тёплые руки Светы Пимочкиной легли на мои плечи. Запах духов защекотал мне ноздри. Я придерживал партнёршу за талию, следил за тем, чтобы не оттоптать ей ноги. Рассматривал в глазах комсорга отражение своего лица — Света стойко выдерживала мой пристальный взгляд. Молчала (хотя мне казалось, что она несколько раз размыкала губы, желая мне что-то сказать или о чём-то спросить). Я тоже не спешил начинать беседу: потому что все мои мысли были далеко — в третьем корпусе общежития, где я мог бы уже завалиться спать.
— О чём ты думаешь? — спросила Света.
— О тебе.
«Стандартный вопрос — стандартный ответ», — подумал я.
— Правда? И что ты обо мне думаешь?
— Ты хорошо танцуешь.
— Спасибо.
Губы комсорга обижено дрогнули.
Понимал, что Пимочкина надеялась на другой ответ, но предоставил право описывать её «неземную красу» Славке Аверину.
«Попридержи язык, Дима, и не вешай девочке лапшу на уши, — сказал я сам себе. — Сейчас не тот случай, когда нужно блистать красноречием. Угомонись, старый кобель».
— Ты… тоже хорошо двигаешься, — сказала Света.
«Я знаю», — хотел обронить я, но промолчал. Прикусил язык, чтобы не ляпнуть девчонке одну из своих «стандартных» фраз. Напомнил себе, что не ставлю цель, произвести на студентку впечатление или завлечь её сладкими речами в свои сети. Остановил руки, которые уже сместились девушке на спину и принялись опускаться ниже — вернул их на девичью талию. По выражению глаз Пимочкиной не понял, почувствовала ли она мой манёвр. Или почувствовала, но не поняла, где именно тот мог завершиться.