Кому на Руси сидеть хорошо? Как устроены тюрьмы в современной России
Шрифт:
Вот несколько зарисовок из этих походов.
— Как у вас тут дела? — на вопрос Бабушкина вся камера отвечает недоверчивым молчанием. — Неужели все хорошо? И нет больных? Ну тогда, может, кому-то надо что-то пришить или отрезать?
И камера начинает улыбаться. Заключенные окончательно оттаивают от очередной порции шуток невысокого кучерявого человека с забавным розовым ноутбуком (за всю историю ФСИН только он получил право на проход за решетку с такой техникой — убедил всех директоров службы, что ему это нужно для фиксации всех обращений).
Как-то мы провели в СИЗО «Матросская Тишина» больше восьми часов, помогли сотням
Подвижник Андрей Бабушкин во время проверки ИВС
А потом мы с Бабушкиным попали в переплет с задержанными по делу об убийстве Бориса Немцова. Подозреваемые рассказывали нам о пытках, показывали травмированные ноги и руки. Начальство «Лефортово» кричало на них и на нас. В этом крике сложно было что-то понять, но Бабушкин продолжал записывать жалобы арестантов. Нас пытались прервать, но Бабушкин спокойно сослался на кучу статей законов, называя их номера и даты подписания (он помнил наизусть всю законодательную базу, касающуюся прав человека!). Убедил. И нам позволили расспрашивать заключенных. Я рассказала общественности об увиденных следах пыток, поднялся скандал. СК стал искать нас с Бабушкиным — и явно не для того, чтобы поблагодарить. «Я вас подвела, Андрей Владимирович?» — «Евочка, ты все сделала как настоящий правозащитник. Мы не имеем права ничего замалчивать».
Помню, мы проверяли с ним одну колонию. Из ШИЗО привели осужденного, он рассказал, как начальник ему отказал в звонке домой, когда умерла воспитавшая его бабушка.
Не меньше получаса Бабушкин рассказывал про соразмерность наказания, про основные принципы исправления. Это была лучшая лекция в моей жизни, и мне почему-то кажется, что все тюремщики, кто ее слышал, стали после этого другими людьми.
— Андрей Владимирович, мне же не показалось — это пыточная колония? — с ужасом посмотрела я на Бабушкина, когда за спиной закрылась железная дверь одной из кировских колоний.
— Нет, Евочка, не показалось. Расскажи о ней миру. Я все подтвержу. Пока жив, буду бороться, чтобы начальника наказали. Рано или поздно это произойдет.
Два главных идеолога борьбы с пытками в России, Андрей Бабушкин (слева) и Игорь Каляпин, во время командировки по тюрьмам по дороге сделали остановку на арбузной бахче. Фото предоставлено экс-главой СПЧ Михаилом Федотовым
Был только один день в году, когда Бабушкин не ездил в командировки по тюрьмам и ОВД: 10 сентября — день смерти мамы.
— Андрей Владимирович, а правда, что вашу маму убил тот парень, которому вы помогали в местах заключения? — спросила я его однажды после проверки СИЗО.
— Да. Он освободился,
Потом Бабушкин опишет, как произошла та трагедия в 2004 году. «Я помню весь ужас гибели мамы. Я приехал домой, дверь открыта. Квартира залита кровью. Мамино тело на кухне… Телефонную трубку, на которой я никак не мог набрать нужную последовательность цифр. Нож и чужой телефон около двери… До того как он убил маму, мы помогали ему пять лет. И помогали по-настоящему: пытались снизить срок, защищали от преследования хулиганов, варили курицу его бабушке, отправляли ему в зону ботинки».
После всего этого любой, пожалуй, завязал бы с правозащитой. Как помогать одному из тех, кто убил твою мать?! А он не бросил дело своей жизни. И когда оказался в той колонии, где сидел убийца, попросил: не надо его «прессовать», пусть все будет по закону.
В колониях и СИЗО он общался с больными открытой формой туберкулеза, часто жал арестантам руки, обнимал их. Однажды после того, как он обнял одного из осужденных, попавшего под сильный «пресс» кировских тюремщиков, видевший это председатель местного ОНК (кстати, священник) написал фактически отчет-донос: мол, надо же, известный правозащитник обнимает осужденного. Уверена, что таких доносов на Бабушкина поступали сотни, если не тысячи. Но ему было все равно.
Он помогал всем, кому другие помогать боятся: бездомным и страдающим заразными болезнями, а также тем, кто «на особом контроле у ФСБ». Он просил за экс-мэра Дагестана Саида Амирова, за криминальных авторитетов, за левых и за правых. За всех. С одинаковой страстью. Правоохранители считали его фриком, пытались найти в его поступках тайную выгоду. Про него запускали фейки. Но случись что с ними самими — все бежали к нему.
Вообще после личного знакомства с ним руководители ведомств и министерств начинали или избегать его, или любить. Второе чаще. Не воспринимали его те, кто считал, что личная карьера важнее чьей-то свободы и жизни. И именно им потом жизнь обычно преподносила жестокий урок, и они встречались с Бабушкиным уже в других условиях.
Сначала чиновники удивлялись и даже возмущались, когда Бабушкин звонил им в час ночи, чтобы попросить за кого-то. А потом смирились и, может быть, даже осознали: их должность обязывает быть на связи с правозащитниками в любое время дня и ночи. А еще он своим примером доказывал: никакая политическая ситуация не может помешать настоящему правозащитнику бороться за права конкретного человека.
«Бабушкин — стопроцентный правозащитник», — сказал как-то о нем экс-глава СПЧ Михаил Федотов.
«Один Бабушкин». В свой последний день рождения Бабушкин получил в подарок собственную «валюту». Жил он скромно в старой родительской квартире. Ни дачи, ни машины у него не было. Все деньги тратил на свою организацию и помощь заключенным. (Фото автора)
Бабушкин входил во все рабочие группы по изменению законодательства, связанного с пенитенциарной системой и общественным контролем. Помимо прочего, он организовывал общественный мониторинг судов и больниц. В отчетах мог не только указывать нарушения, но и написать что-нибудь трогательное в таком духе: «В суде N пристав на входе очень вежлив, встречает посетителей с улыбкой. Прошу поощрить».