Кому светит Большая Медведица
Шрифт:
– До выступления ты не стал бы так разговаривать со мной, - с обидой произнесла Катя, - если мы перестанем быть партнёрами и друзьями, разве тогда состоится наше турне по России?
Для Ярослава, всё поставившего на это турне, слова девушки прозвучали убедительно. Он подавил в себе гнев и спокойно сказал:
– Извини. Какие бы ни были у меня отношения со Стешей, шоу для меня очень важно, и твоё участие в нём – особенно. Без тебя я бы пропал. Ты не представляешь, как я тебе благодарен!
Катя в одно мгновенье оказалась рядом с ним, но обвить его руками не посмела. Главное теперь было – как можно нежнее ворковать.
– Мне тоже следует поблагодарить тебя,
Целительная сила. Но Ярослав не нуждался в лечении. Он не испытывал боли, думая о Стеше. В последние дни он постоянно возвращался в мыслях к разговору с мужчиной, встреченным им холодной осенью на берегах Невы. Ярослав уже не помнил его имени, хотя Стеша как-то упоминала о нём. Он помнил только одно – условие, при котором мужчина гарантировал ему встречу с девушкой. Он намекнул Ярославу, что Стеша не должна соперничать с его страстью к танцам. А это случилось. Теперь, после осознания того, что Стеша и танцы находятся в противоположных плоскостях, надо было искать какой-то компромисс.
Ярослав всё ещё чувствовал себя обманутым. Кроме того, в памяти не исчезал образ новой Стеши, которая так не была похожа на старую, что представлялась отдельной, взаправду существующей личностью. Необходимо было наладить отношения и с Катей, если он хотел, чтобы шоу продолжало жить. Конечно, девушка будет ждать возвращения любви, а он не сможет даже разыгрывать её, потому что любое проявление фальши и лести приводило его в ярость. От всех этих мыслей у Ярослава голова шла кругом, и на вечере в ресторане он позволил себе снять ответственность за те участки мозга, что чутко реагируют на алкоголь.
Когда его, пьяного, привезли в таком неприглядном виде домой, в голове оставалась жить только одна мысль. Ярославу было бы очень стыдно, если бы Стеша увидела его в таком состоянии.
Глава 73.
«Врач и пациент»
Для Аники пребывание в больнице затянулось. Бесконечные анализы, осмотры, разговоры с врачами… Она ждала только прихода Кириллова. Иногда он был её лечащим врачом, иногда посетителем. Вторая его роль нравилась Анике больше: она могла без стеснения рассказывать ему о своих мыслях и чувствах, а не коротко отвечать на вопросы о том, где она что ощущает в своей голове, и как.
Частые встречи Кириллова со своей пациенткой настораживали его отца, заведующего хирургическим отделением. Выбрав удобный момент, он прямо сказал сыну об этом. Кириллов в ответ равнодушно пожал плечами.
– У этой девушки интересный случай амнезии. Мне кажется, есть смысл понаблюдать его.
– И чем же он интересен?
Кириллов задумался над тем, что ответить отцу, но его молчание слишком затянулось, и Кириллов-старший с укором покачал головой: интересна его сыну была не амнезия, а её обладательница. Говорить об этом вслух он не стал, помня о недавнем разговоре с невесткой. Лена позвонила ему на работу и попросила хоть как-то «повлиять» на сына: тот слишком часто остаётся на ночные дежурства, всё больше замыкается в себе, стал раздражительным! Свёкор молча выслушал её, и повесил трубку. Его взяла досада: двое взрослых, неглупых людей страдают поодиночке, не желая понять друг друга, а ведь можно взять и поговорить, вместе найти, чем зацементировать трещину в семейных отношениях. Вместо этого Лена бежит к родственникам мужа, а Володя часами просиживает у кровати спасённой им девушки. Отец и рад бы её поскорее выписать, но анализы пациентки со дня операции лучше не стали. И в чём была причина, Кириллов-старший тоже не мог объяснить.
Анике об этом не говорили, да она и сама не интересовалась. Выписка из больницы означала для неё разлуку с любимым человеком. Кириллову на это своё чувство она даже не давала намёка, но он видел его косвенные проявления.
– А почему к тебе перестал ходить тот юноша? Кажется, Тимур его зовут? – однажды спросил Кириллов.
– Не знаю. Он и звонить перестал, - Анику, казалось, этот факт не огорчал, - хотя я могу понять этого мальчишку. Иногда мне с ним было тяжело – когда он смотрел на меня такими глазами, словно не верил в то, что я могла забыть его. Владимир Владимирович! – вдруг воскликнула девушка. – У Тимура со мной была целая романтическая история. Вы не поверите, но несколько раз она вызывала у меня слёзы, а я ничего не могу вспомнить. Ничегошеньки!
– Совсем-совсем?
Аника смутилась.
– Мне кажется, - неуверенно ответила она, - что любовь нельзя забыть – настоящую любовь. И я её чувствую. Но она принадлежит не Тимуру, это я точно знаю. Владимир Владимирович, мы никогда раньше с Вами не встречались?
– Нет, Аника, я впервые увидел тебя через окно вагона. Девушка, несущаяся по кромке леса на статном скакуне… - он поймал себя на мысли, что увлекается сентенциями, и вернулся к будничному тону, - а почему ты об этом спрашиваешь?
– Откуда тогда во мне берётся столько нежности, столько тепла, когда я вижу Вас? – больше не робея, искренне сказала Аника. – Разве это не отголоски того чувства, что я испытывала до травмы?
Кириллов был смущён и растроган одновременно, но он оставался врачом даже перед чувством пациента.
– Я сейчас тебе объясню, - голос его звучал неестественно ласково, и Аника почувствовала зарождающуюся в нём фальшь. – У меня нет оснований не доверять Тимуру. Ты и в самом деле любила его, но почему-то после травмы оно стало проецироваться на другого человека. Видимо, на того, кто оказался рядом с тобой в минуту опасности. Память наша избирательна, Аника, и на самом деле твоя любовь ко мне не имеет под собой оснований.
Аника с негодованием оттолкнула его руку, лежащую на её ладони.
– Разве для любви нужны основания? Что за глупую теорию проецирования Вы изобрели?! Неужели Вы не понимаете, что я люблю Вас по-настоящему?!
Кириллов твёрдо держался профессионального направления.
– Аника, тебе нельзя так волноваться. Ты ещё не совсем здорова, - строго сказал он, и снова завладел рукой девушки. – В медицине нередки случаи, когда пациент влюбляется в своего врача. Можно даже сказать, что это – норма. Положительные эмоции способствуют скорому выздоровлению. После выписки всё встаёт на свои места.
– А как же Вы будете без меня?
Он оторопел.
– То есть – как?
– Я слышала, что говорили медсёстры о Ваших отношениях с женой.
– Медсёстры? – устало переспросил Кириллов.
Значит, о том, что было интимной трагедией для двоих, знает теперь весь персонал. Что ж, больничный коллектив вроде второй семьи: Кириллов и сам частенько обсуждал с медсёстрами дела тех, кто отсутствовал на тот момент. А теперь объектом обсуждения стала его собственная персона. Неприятное ощущение.