Кому светит Большая Медведица
Шрифт:
Спасибо, я не голоден, - сухо ответил мальчик и сдержанным шагом направился к двери, но, как только она закрылась за ним, он бросился к себе в каморку и там, упав на кровать, разрыдался. Ему было больно и обидно, что никто не может догадаться, как гадко у него на душе. «Аника, милая Аника! Как ты нужна мне сейчас!» Его взгляд упал на тетрадку, одиноко лежащую на столе. «Проклятый дневник! Лучше бы я никогда не открывал тебя!»
* * *
После ухода Тимура за столом воцарилось неловкое молчание.
Паша,
Не надо всё сваливать на меня! – возмутился Пашка. – Вы прекрасно видите, что с Тимуром что-то происходит. И это не подростковый максимализм! Что-то давит на него, мешает жить.
Мы пытались поговорить с ним, - вмешался Руслан, - но ему этого не нужно. Меня в последнее время он просто не выносит. Поэтому мы и решили пока оставить его в покое. Потом всё само собой уладится.
Недавно звонил учитель истории, - нарушил образовавшуюся паузу Владик, - у Тимура первая в жизни «двойка».
Стеша готова была провалиться сквозь землю, слушая эти реплики. Каждый был занят Тимуром, и никто не подумал, каково сейчас девушке. Разве её вина в том, что Тимур стал к ней более внимателен? Он всегда был ласков и с ней, и с остальными братьями и сёстрами. Конечно, его поведение в последнее время было довольно-таки странным, но, может быть, у него действительно проблемы – с друзьями или в школе – и именно в Стеше он видит свою старшую сестру, готовую помочь.
Ну, если вспомнить теорию близнецов, - вставила Эмилия, - то я ничего удивительного здесь не усматриваю. Маняша в больнице, Тимур тоскует и, возможно, сам не понимает причин своего настроения. Я думаю, дело здесь в их генетической взаимосвязи.
Мне кажется, - вдруг несмело сказала Моника, - что вы – его братья и сёстры – сможете помочь ему. У вас с ним ведь больше контакта, чем у родителей. Попробуйте просто поговорить.
Пашка встал из-за стола.
Вряд ли у меня что получится, но я попытаюсь.
Он застал брата лежащим ничком на кровати. Его плечи вздрагивали, а пальцы нервно сжимали подушку. Сердце Пашки дрогнуло. Горе, большое горе поглощало близкого ему человека, и он не мог спокойно смотреть на это. Тимур, всегда такой спокойный и улыбчивый, сейчас плакал, как маленький ребёнок.
Братишка!
Мальчик испуганно обернулся.
Тимур, что случилось? - Пашка обнял его и пытливо заглянул в глаза. – У нас всех сердце разрывается, глядя на тебя. Что с тобой происходит, Тима?! Что случилось?
Тимур изо всех сил замотал головой.
Ты можешь мне доверять, я никому не скажу, клянусь!
Дело не в этом, - Тимур судорожно вздохнул, - просто будет лучше, если ты не будешь знать ничего.
Значит, что-то, всё-таки, случилось.
Я не могу, не могу!!
Хорошо, хорошо, - поспешил успокоить его Пашка, - я не
Нет.
В школе всё в порядке?
Школа здесь ни при чём! Я не знаю, я не могу!
У Тимура, казалось, начнётся сейчас истерика.
Знаешь, если никому из нас ты не хочешь довериться, может быть, тебе помогут твои друзья? Аника знает, как тебе плохо сейчас. Она сказала мне, что ты всегда можешь рассчитывать на её внимание и поддержку. Тебе только нужно позвонить ей.
Слабая надежда на несколько мгновений воцарилась в сердце мальчишки, но он тут же с ужасом отказался от неё. Пусть уж лучше Пашка узнает, чем девушка, которую он любил, и чувства к которой боялся.
Я узнал правду об одном человеке, - вдруг признался он, - и я не могу с ней жить! Мне не с кем поделиться.
Поделись со мной.
Но это тоже касается тебя…
И Стеши?
Да, и Стеши. Теперь я всё, всё понимаю, почему так происходит!
Что, Тима, говори яснее?
Я… я не могу.
Стеша знает?
Нет! – Тимур отшатнулся от брата. – Если она узнает, то возненавидит этого человека.
С ней всё в порядке? Ей ничего не угрожает?
Возненавидит, возненавидит его! – твердил мальчишка. – И тогда всё будет кончено. Всё.
Тимур, - Пашка привстал, - подожди меня, я сейчас. Только никуда не уходи и ничего не делай, хорошо? Я мигом.
Пашка буквально слетел с этажа и с шумом распахнул дверь в столовую.
Мама, отец! Срочно вызывайте врача! – На одном дыхании произнёс он. – Тимуру плохо!
* * *
Когда Пашка ушёл, Тимур ещё некоторое время оставался неподвижен. В голове всё плыло, туман из слёз застилал глаза, и вдруг откуда-то из глубин сознания стал проступать образ Аники. Вот она, весёлая и нежная, она любит его и поймёт. «Что же я сижу? – очнулся Тимур. – Я же люблю её, я могу доверять ей!» Он вскочил с кровати и стал лихорадочно натягивать на себя костюм для прогулок на мотоцикле; потом сунул за пазуху дневник и спустился к чёрному ходу. Из гостиной доносились взволнованные голоса.
«Считают меня сумасшедшим, - усмехнулся мальчишка, - да они сами кого угодно доведут до безумия!»
Он пробрался к гаражу, открыл его и вывел «Хонду», ёжась от ледяного ветра. Вскоре он уже мчался к Анике по шоссе. Мелькали тут и там белые столбики; извиваясь, весело бежала дорога. Холодный декабрьский воздух обжигал лицо, но Тимур не замечал холода. В его душе вновь теплилась надежда, что всего через несколько минут он увидит Анику, утонет в её объятьях и расскажет ей всё-всё: как скучал без неё, как понял, что любит и что она нужна ему, как нашёл дневник матери. Он ехал и плакал, сквозь влажную пелену не замечая встречных машин, и только чудо вело его к цели.