Конь с золотым седлом(Плвесть)

Иоселиани Отиа Шалвович

— Видно, нам не найти Бимурзу, — сказали мы ребятам. — Ну что ж, пойдёмте к археологам. Пусть профессор показывает — где копать. Так и быть, найдём ему бронзовую рубашку из колец, либо пряжку от ремня, или серп. Ну, а если не найдём ничего — двинем на покос. Траву для сена здесь найти не трудно.

Археологи работали в крепости царицы Тамары. Мы с ребятами прошли через Ингури по мосту, с которого бросилась в реку белогривая мать, и отыскали археологов.

— Где копать землю, показывайте! — потребовали

ребята у профессора. — Мы вмиг найдём, что нужно.

— Э-э, прыткие какие! — рассмеялся профессор. — Надо много, много копать, прежде чем отыщешь какую-нибудь даже не штуковину, а признаки её. А вам сразу подавай клад! У археологов должно быть столько же терпения, сколько его у этих гор, — показал он пальцем на дальние вершины.

— Да-а, пожалуй, сено лучше косить, — заворчали ребята, — там терпения не надо, была бы сила…

— В этой крепости или в окрестностях вам не доводилось находить чего-нибудь? — прервал ропот мальчишек профессор.

— Мой дедушка был однажды на охоте, — начал вспоминать Гиваргила, наморщив лоб.

— Ну? — встрепенулся профессор.

Гиваргила думал.

— Дальше, дальше? — торопил его молодой археолог, у которого красивая дочка снималась в кино.

— Ходил, ходил, ходил, ходил, — продолжал Гиваргила. — И вон там, у крепостной стены, в кустах нашёл следы медведя. И откуда взялся здесь медведь? — пожал плечами Гиваргила.

— При чём здесь медведь? — нахмурился профессор. — Нас интересуют вещи, старинные вещи, понимаете?

— Наконечник копья! — догадался Чефэ.

— Во-во! — подтвердил профессор. — Находили?

— Нет, не находили, — с сожалением вздохнул Чефэ.

— Ну, а что-нибудь другое? — нетерпеливо вмешался в разговор молодой археолог. — Глиняную чашку, нож, топор, кувшин?..

— Трубка! — вспомнил Чефэ.

— Трубка? Трубка — это вещь! — сказал профессор. — Где она?

— Трубка дедушки Годжи…

— Кто такой дедушка Годжи?

— Мой и Табэка дед.

— Ну-ну и где она? Дедушка-то жив? — торопил профессор.

— Жив. Что ему сделается? — махнул рукой Чефэ.

— Дальше, дальше? Говори, где дедушка, где трубка? — просили Чефэ археологи в один голос.

— Это давно было, может, месяц, а может, год назад. Дедушка не помнит, — начал рассказ Чефэ. — Нёс он с горы сено в вязанке. И вот он нёс его, нёс и спустился к крепости, и у её подножия…

— Нашёл трубку?! — вскочил на ноги молодой археолог, чуть побледневший от волнения.

— Нет, потерял.

— Что?

— Потерял, говорю. — Глиняная такая трубочка была. Сначала дедушка сам искал её, эту трубку, потом меня позвал, потом Табэка. Э-э, всё равно не нашли мы трубку.

— Но нашли что-нибудь другое!? — с надеждой спрашивали археологи.

— Мы ж трубку искали, зачем нам другое? — обиделся Гиваргила и задумчиво закончил: — Если б трубка

не снялась с мундштука, наверняка нашли бы, а без мундштука, да ещё в камнях её искать, как иголку без нитки…

— A-а, чтоб вам! — плюнул профессор, — а я думал…

Табэк решил утешить расстроенного профессора и проговорил:

— Может, Бимурза чего находил? Он здесь часто бывает — коня белого встречает. Он, наверно, чего-нибудь да нашёл, — уже твёрдо заверил профессора Табэк.

— Позовите тогда Бимурзу, чем попусту болтать, — буркнул профессор.

— Мы сами не можем его найти, — ответил я.

— А, чтоб вам! — опять плюнул профессор. — Помо-ощники!.. — И сердито ушёл в крепость копать землю. И девушки, разом и одинаково улыбающиеся, последовали за ним. Длинный, как жердь, архитектор и молодой археолог, у которого дочка снималась в кино, тоже ушли.

— Да-а, — сказал Гиваргила, задумчиво проводив взглядом археологов. — Если бы эти люди тогда были с нами, они наверняка нашли бы трубку дедушки Годжи и увезли бы её в музей Тбилиси.

Над рекою пролетел орёл, покружился над тем местом, где дедушка потерял трубку без мундштука, и замахал крыльями дальше. А Ингури всё шумела и шумела. Ей всё равно— найдёшь ли, потеряешь ли трубку, она шумит себе, горя не зная.

БИМУРЗА

ыли сумерки, когда пришёл Гиваргила и принёс такую весть:

— Видел Бимурзу. Он приволок сено, потом поел и ушёл спать. Вечером, наверно, будет дома.

— Но если он не дождётся коня и не накормит его — проторчит всю ночь в горах, — заключил Табэк.

— А куда он вернётся? В свой дом или к дяде? — спросил я.

— Он всегда спит в своём доме — так завещал дедушка. — Чтобы не остыл очаг в доме Парджиани, — сказал Гиваргила то, что слышал от старших.

— А не боится он один? Ведь дом-то у крайней башни!

— А чего ему бояться? — беспечно заявил Табэк. — Запрёт двери мачуби и спит себе посыпает…

— Пойдём! — решительно сказал Абесалом. — Это не дело, чтобы мальчишка жил один в дому.

— Хансав, ты не пойдёшь? — спросил я хозяина.

— Нет, я не пойду. А вы гости. Отказать гостю сван не может.

— Ладно. Тогда пошли. Гиги, Бачо — вы готовы?

— Готовы!

По дороге мы встретили Чефэ и тоже взяли с собой. Дорогу освещала белая луна. Вдали опять сиял ледник. Мы следовали по каменистому спуску меж башен. Повернули, прошли все башни. Впереди виднелась лишь одна башня, высокая, с пристроенной к ней мачуби из тёмного сланца.

— Здесь? — спросил я.

— Здесь, — прошептал Гиваргила.

— Позовите.