Конь в пальто
Шрифт:
«Теперь завалят меня, – понял Бур. – Кранты!»
Не слишком надеясь устоять, он пятился назад, отчего-то вспоминая, как сам орудовал бейсбольной битой. Тут главное – попасть, куда угодно, без разницы. Попасть и добавить, добавить! Умп! Клац! Хрясь!
Переломанная сразу в двух местах левая рука Бура повисла плетью. Лицо превратилось в сплошное кровавое месиво, посреди которого темнел провал рта с прореженными зубами. И все же врагам никак не удавалось сокрушить громадную башку Бура. Витые пруты звонко отскакивали от нее, как от чугунного
– А, с-суки! А-а-а!…
Вид взревевшего Бура был столь страшен, что двое или трое нападавших, преграждавших путь к «девятке», трусливо сыпанули в стороны, когда он, продолжая орать, метнулся навстречу.
Почти вслепую, ориентируясь на призывное воркование холостых оборотов машины, Бур ввалился в спасительный салон. Прогудев разъяренным шмелем, пущенная ему вслед железяка раскрошила лобовое стекло. Еще одна, пытаясь настичь ускользающую добычу, одним махом снесла зеркальце заднего обзора.
Бур газанул, не имея возможности захлопнуть болтающуюся дверцу. Впереди все было туманным, красным, расплывчатым. Мелькнули вражеские хари с разинутыми ртами. Одна из них исчезла под капотом.
Дважды подпрыгнув колесами на мягком, «девятка» набрала скорость и после визгливого разворота вышла по короткой дуге на проезжую часть. Кровь заливала глаза так быстро, что Бур не успевал смахивать ее уцелевшей рукой. Для этого приходилось то и дело бросать руль, придерживая его коленями.
– Ничего, – бормотал Бур. – Ничего-о-о…
Зря он себя успокаивал.
Потрясенные пешеходы увидели, как, опасно виляя в потоке машин, белая «девятка» вдруг рыскнула вправо и, вместо того, чтобы въехать на булыжное покрытие моста, сокрушила бетонное ограждение и нырнула на крутой гранитный склон. Вода внизу все еще была затянута подтаявшим, прозрачным льдом, но вдоль берега уже обрисовалась сплошная полоса черной воды. Врезавшись в нее капотом, машина тяжело кувыркнулась через крышу и обрушилась вращающимися колесами вверх, вздыбив над собой белый водяной столб.
Все произошло так быстро, что даже самые расторопные зеваки, ринувшиеся следом и перегнувшиеся через парапет, успели досыта насладиться лишь сытым бурлением громадных пузырей.
Темной показалась Буру вода. Холодной-прехолодной, прямо ледяной. Наверное, такой она и привиделась его матушке во сне.
«Поосторожней, сынок…»
Какое там! Хлебнул Бур ледяной водицы и обо всем сразу забыл. Напрочь. На веки вечные…
Глава 12
1
После кровавой разборки, учиненной на бензозаправке, только чудо могло спасти Итальянца. Не потрудившись провести хотя бы формальное расследование убийства Мороза до начала вендетты, он в глазах всей криминальной общественности выглядел беспредельщиком, агрессором, напавшим на Золотую Орду без повода и без предупреждения. Теперь руки у Хана были развязаны. Он имел право нанести ответный удар в любой момент, даже до того, как тела его трех отважных бойцов будут с почестями преданы земле.
Итальянец срочно забюллетенил на официальном месте работы и засел в здании театра, окружив свое живое, ощутимо трепетное тело тройным кольцом охраны. Тело обильно потело, несмотря на кондиционированную атмосферу. Тело страдало. Тело все чаще корячилось на бордово-золотистом унитазе, сработанном в виде экзотической раковины. Оно не желало помирать в расцвете сил. Только разве учитывает ли кто-нибудь запросы тела, кроме его обладателя?
Двум мужчинам, встретившимся в совсем другом здании, в огромном кабинете с портретом Феликса Великого и Ужасного, было глубоко плевать на нравственные и физические муки обреченного Итальянца. Почти отработанный материал. Почти что труп, хоть и исходит соплями да поносом. Навидались они за свою жизнь таких страдальцев. Научились проявлять ноль эмоций.
Мужчина покрупнее, повальяжней и постарше, занимавший в кабинете ключевую позицию за письменным столом, снял очки, потер затекшую переносицу с розовой отметиной дужки и предложил посетителю:
– Ну, выкладывай свои прогнозы, аналитик ты наш. Как там поживают господа бандиты?
– А плохо поживают, – улыбнулся собеседник с ясными, светлыми глазами. – Грызутся. Прямо как пауки в банке.
– Национальная безопасность от этого не страдает, – хохотнул хозяин кабинета. – И все же хотелось бы услышать более развернутый анализ обстановки.
– Анализ положительный. Предполагается скоропостижная смерть авторитета по кличке Итальянец – стараниями другого авторитета, Хана. После чего неминуема междуусобица с несколькими десятками трупов бандитов рангом пониже.
– А Хан?
– Вот по поводу его персоны я и хочу с вами посоветоваться.
Хозяин кабинета сочувственно покивал головой:
– Угу, угу… Понимаю тебя, майор, ох, как понимаю… Хан тебе поперек горла стоит, верно? Не станет его – исчезнут проблемы у зятя и дочери.
– Товарищ пол…
– Нет у нас больше товарищей, я тебе сто раз говорил, – прикрикнул начальственный собеседник. – Сплошные враги остались! В первую очередь те, кто государственные деньги вагонами разворовывает, запомни! Мы не интересы твоего зятька здесь защищаем, а совсем другие интересы! Хан теперь не скоро Итальянца достанет. Обосрался тот от страха, засел в сортире, на улицу носа не кажет. Глядишь, и отсидится, как в девяносто первом… А нас это не устраивает, майор. Хреновый твой анализ ситуации. Теперь слушай мой. Хана нужно за живое задеть. Пулей – в мягкие ткани конечностей. Или сквозным ранением, не затрагивающим жизненно важные органы. Понял? Ранить его нужно, а не убить. Раненого зверя ничто не остановит, он весь театр на уши поставит, начиная с вешалки! Вот и пусть полютует. А когда он до Итальянца доберется, тогда и его поохладим… в формалинчике. Но не раньше! Задача ясна?