Конь в пальто
Шрифт:
Олежка вспомнил, как вчера неведомая сила взяла его за шкирку и уложила на кровать с женой брата, единственного человека, на которого он смог опереться в самый трудный момент биографии.
– Бывает, – согласился Олег, слегка покраснев. – Сам не хочешь, а делаешь…
– Вот именно, – сказал Жека и отвернулся. – Не хочешь, а делаешь.
С этими словами он шагнул за порог, забыв попрощаться. Олежка остался один на один со смертью, притаившейся в его квартире. Смерть притворялась чужой и спящей.
6
Стараясь
Документы, деньги, блокноты с нужными адресами, все это суматошно распихивалось по карманам. Порой ему казалось, что Оля украдкой подглядывает за ним сквозь полуприкрытые веки и вот-вот что-нибудь скажет своим низким голосом. Например: иди сюда, согрей свою киску. И что ей ответить на это? Иду, моя радость?
Олежка нервно захихикал, но тут же осекся и приложил к губам ладонь. Кое-кому такой смех мог показаться оскорбительным. Мягкие волосы на Олежкиной голове зашевелились, словно там проснулась и забеспокоилась целая орава мелких насекомых. Едва ему удалось унять бег мурашек по коже, как в замочной скважине заскрежетал ключ. Хорошо, что Олежка не успел отреагировать на звук открываемой двери возгласом: «Жека, ты?» Потому что вошел не брат, а Бур.
– Что такой чумовой? – спросил он, взглянув на переполошившегося коммерсанта. – Мандражируешь?
– Да так… Готовлюсь… В последний раз прикидываю…
– Хрен к носу, – беззлобно пошутил Бур. – Как ни прикидывай, а перед носом всегда одно и то же.
Олежка с беспокойством следил за перемещением громадной фигуры по ярко иллюминированной квартире. Теплее… еще теплее… Горячо! Бур остановился на пороге спальни и обернулся:
– Заездил деваху, Ляхов? Да ты секс-гигант! Половой гангстер!
Олежка, протиснувшись бочком мимо Бура, погасил в спальне свет и заговорщически подмигнул:
– Пивка перебрала, – соврал он. – Пусть дрыхнет. А то строит из себя шпионку… Зачем Хан ее мне подсунул? Не доверяет, что ли?
– Он всем доверяет, – хмыкнул Бур, шагнув к дивану в гостиной. – Но никому не верит. Не обращай внимания, Ляхов.
– Кофе будешь? – предложил Олежка, рассчитывая заманить Бура еще дальше, на кухню.
– Тут и без кофе не уснешь. Я вот водочку прихватил. Хан не велел, да ладно! Будешь? – гость опустился на диван, сдул со стола пепельную порошу и выставил плоскую бутылочку «Смирновской». – По пять капель. Я, правда, такую уже откушал, так что не скромничай.
Олежка, покопавшись в баре, присоединил к буровской бутылочке точно такую же и с озабоченным видом признался:
– Закусить нечем, но рюмки сейчас ополосну.
– Ничего не надо, – остановил его Бур. – Тут и пить-то нечего. Давай прямо из горла. За удачу.
Одновременно свинтили колпачки, чокнулись бутылочками, глотнули водку и обменялись потеплевшими взглядами.
– Ты как? – спросил Бур.
– Да вроде нормально, – передернул плечами Олежка. – Психую, конечно.
– Я тоже всегда перед делом психую. Без этого никак. А тут миллион…
Опять одновременно причастились. На телеэкране мельтешили бессвязные кадры клипа: черепа, дым, молнии, гробы. В промежутках возникали затянутые в кожу молодчики с гитарами. Каждый из них старался расставить ноги шире остальных. Их длинные волосы развевались, как будто их обдувал ветер. Олежке вовсе не хотелось проникаться их замогильным настроением.
– Переключить? – спросил он у Бура. – На боевичок или комедию?
– Лучше совсем выруби, – попросил тот. – Муторно что-то на душе… Есть душа, а, Олежка?
Олежка даже слегка опешил, услышав из буровских уст не свою фамилию, а имя. Тщательно подбирая слова, чтобы не обидеть ненароком непривычно размякшего Бура, ответил:
– Я не знаю. Говорят, что есть.
– Говорят, – согласился Бур. – Но я хотел бы знать точно. Сейчас бы с матушкой поговорить, она в этих вопросах разбирается. Верующая. Я ей сегодня позвонил, а она в трубку плачет. Сон ей плохой приснился. Про меня. Вроде я тону в черной воде и ее зову. Она меня умоляла: поосторожней, сынок, с водой… Глупо, да? Я ведь плавать не собираюсь. Еще не весь лед сошел… А она ничего слушать не хочет, плачет. Приезжай, говорит, и все.
– Женщина, – осторожно сказал Олежка. – Вечно им что-то мерещится.
– Матери – они женщины, – угрюмо буркнул Бур. – Все остальные – просто курвы. Типа Оли…
Поглядывая на расфилософствовавшегося бандита, Олежка деликатно примолк. В чужую душу, если она действительно существует, лучше не лезть без спросу. Буру тоже надоело болтать языком. Молча допили водку, молча посидели. Каждый смотрел на другого с плохо скрываемым сожалением: недолго тебе осталось землю топтать, дорогой товарищ.
– Пора, – вздохнул наконец Бур. – Пошел я. Отдыхай…
Олежка встал и автоматически отпрянул в ответ на неожиданное резкое движение Бура. А тот всего лишь швырнул ему связку ключей, конфискованную колобком. Ключи ударились ему в грудь, и их удалось поймать.
– Спасибо, – растерянно сказал Олежка.
– Да ладно, – отмахнулся Бур, глядя в сторону. – Куда ты денешься? Нам всем некуда деваться. А если надумаешь сбежать, – он перевел взгляд на коммерсанта и с нажимом повторил: – А если надумаешь сбежать, то хрен с тобой. Может, оно и к лучшему.