Конь в пальто
Шрифт:
Лекарь тоже сунулся с вопросами из той же некрофильной оперы:
– Ну и как она строчит? С пол-оборота заводится или как?
– Плохо заводится, медленно, – ответил Олежка, а мысленно добавил: «Зато на отключение действительно хватило пол-оборота головы на сто восемьдесят градусов. Так резко выключилась Оля, что теперь вы и втроем ее не заведете!»
За этой непринужденной беседой не заметили, как подкатили к «Интербанку», фасад которого единолично процветал на общем серо-буро-малиновом фоне окружающих зданий. Эмблема банка на огромном щите представляла собой стилизованную копию известной картины, на которой бык уплывает с похищенной Европой. Если бы красавицу заменить на мешок денег, а на горизонте пририсовать заморские небоскребы, получилось бы совсем реалистично. Или изобразить бы вместо быка золотого тельца, такого же пустого внутри, такого же дутого, как весь банковский антураж, включая припаркованные авто и их владельцев.
Олежка потер ладони жестом внезапно озябшего человека, набрал полную грудь воздуха и медленно выпустил его сквозь сложенные трубочкой губы. Сопровождающие лица следили за его манипуляциями почти с благоговением. Колобок, тот вилял бы хвостом, если бы у него таковой имелся. Взгляд Бура вполне подошел бы командиру, провожающему в последний путь Александра Матросова. А Лекарь, давясь избытком нахлынувших чувств, произнес короткое напутствие:
– Ты это… Мы ж тут… Сам понимаешь…
Олежка захлопнул за собой дверцу так решительно, что едва не расшиб лекарский лоб, высунувшийся следом. Приостановившись, оглянулся на парней, следящих за ним через приспущенные стекла. Рожи прямо-таки одухотворенные. Не терпится им получить свои крохи, милостиво отщипнутые Ханом от миллиона.
– Я скоро, – утешил он своих иуд-апостолов. – Процедура несложная. Оформлю платежки и поедем дальше.
«А потом мы возвратимся сюда, – закончил Олежка мысль, шагая по фигурной плитке ко входу в банк. – Возвратимся все вместе, а маленьким фейерверком полюбуюсь я один. Жека никогда не бросал слова на ветер. Не подведет и в этот раз».
Отсалютовав всей несвятой троице небрежным взмахом папки, Олежка извлек из кармана пропуск и проник в банк. Уверенно поднялся на второй этаж, без стука открыл дверь кабинета главного бухгалтера, поздоровался и вопросительно поднял брови.
Расширенные линзами бухгалтерские глаза не озарились приветливым светом, хотя морщинистые губы дамы попытались изобразить вежливую улыбку. Холодно посверкивая очками, она изрекла:
– Поздравляю. Оговоренная сумма уже переведена на ваш счет. Но… – дама зачем-то выдвинула ящик стола и закопошилась там, пряча лицо. – Прежде чем будут произведены дальнейшие операции по перечислению, управляющий хочет переговорить с вами. Лично. Он просил вас зайти, как только вы появитесь.
– Без проблем, – бездумно согласился Олежка и отправился знакомой ковровой дорожкой в заданном направлении. Он чувствовал себя таким легким и невесомым, что слегка подпрыгивал на ходу. Мячик, припустившийся вскачь навстречу неизвестности.
Управляющий встретил его не то чтобы с хмурым, но озабоченным выражением лица. По его приветствию было ясно, что он предпочел бы увидеть в своем кабинете не Ляхова, а обещанный стотысячный приз. А кислая улыбка, с которой управляющий предложил гостю присесть, свидетельствовала о том, что он заранее настроен не верить ни единому его слову.
– Чем скорее будут перечислены деньги, тем скорее вы увидите меня снова, – сказал Олежка с убежденностью, поразившей его самого.
– Вот как? – вежливо откликнулся банкир. Убежденность посетителя не передалась ему, более того, он уже нисколько не сомневался в том, что после ухода господина Ляхова никогда не увидит его снова, да еще с деньгами.
Олежка вздернул подбородок повыше:
– Как вы понимаете, я не ношу в кармане сто тысяч долларов. До сих пор наши отношения строились на доверии, и…
– На доверии, значит? – переспросил банкир с глумливым выражением лица.
– Вас что-то смущает? – обиделся Олежка.
– Нет! Меня ничего не смущает. Но наличных денег не надо, я передумал. Переводите мои десять процентов на счет, который я вам укажу, и все. Я обналичу их сам. Потеряю на этом немного, да ладно. Зато уж точно найду. Вы меня понимаете?
Изобразив полное изумление, Олежка возразил:
– Нет, я вас не понимаю. Хан…
– Знать не знаю никаких ханов! – управляющий визгливо повысил голос на тот случай, если его кабинет прослушивался. – Мало ли с кем я сижу за обеденным столом? В настоящий момент я нахожусь за своим столом руководителя «Интербанка»! А передо мной один из многочисленных клиентов, каких пруд пруди. Или немедленно заполняются две платежки, по разным реквизитам, или деньги с расчетного счета «Надежды» не стронутся с места! Пусть лежат, – управляющий пожевал губами, подыскивая эффектную концовку, и нашел ее: – Мертвым грузом!
Заявление было достаточно твердым, чтобы больше не тратить время на бессмысленный торг. Олежке не очень понравилась такая корректировка. Хану она бы тоже не понравилась. Заикнись банкир о своем условии в присутствии Хана, это несомненно закончилось бы бурной сценой. «Но меня он уже не достанет, – вспомнил Олежка. – Ни чашкой, ни пулей». Слегка повеселев, он решил махнуть рукой на непредвиденные потери, без которых в бизнесе не обойтись.
– Уговорили, – Олежка решительно кивнул головой. – Пусть будет по-вашему.
И вскоре потекли денежки в неожиданном для Хана и для Итальянца направлении: девяносто процентов – безвестному частному предпринимателю, десять – управляющему «Интербанком».
С этой минуты контроль над кредитом, выданным фирме «Надежда», и над директором фирмы был утрачен окончательно и бесповоротно.
4
Возвращаться в начиненную адской смесью машину оказалось не страшнее, чем сплавлять кредит налево. Румянец никуда не делся с Олежкиных щек, даже набрал яркость за счет общего побледнения. И голос заметно позвончал, как выяснилось, когда Олежка распорядился, устроившись в машине:
– Теперь поехали в «Обдуй меня соленым ветром»!
– Чего-чего? – насторожился Бур. – Не понял.
– Так называют обналичивающие фирмы, – стал пояснять Олежка, злясь на себя за невольные похохатывания в самых неожиданных местах. – Потому что они постоянно меняют названия и исчезают.
– А вдруг уже? – заволновался колобок.
– Что уже?
– Уже исчезли. С деньгами.
– С такими деньгами не исчезнешь, – резонно заметил Бур, трогая «девятку» с места в карьер.
У Олежки дернулось веко. В знак согласия, надо полагать. Когда он попытался представить себе таинственную химическую реакцию, протекающую в бензобаке чуть ли не под его задницей, веко отозвалось непрерывной мелкой дрожью, продлившейся до самой остановки.