Конан Бессмертный
Шрифт:
— Как поживает твоя матушка? — спросил он.
— Все в порядке, — ответил Конн, улыбаясь. — Когда она услышала о том, что я буду участвовать в сражении, она стала реветь как корова. Больше всего она боится того, что я промочу ноги.
— Что ты хочешь, мать есть мать, — проворчал Конан. — Ты бы знал мою матушку… Но послушай меня, сын, никогда не называй свою мать коровой! Это нехорошо!
Мальчик согласно кивнул, и глаза его засверкали вновь.
— Отец, мы что, действительно переправимся через Стикс? И я действительно буду сражаться рядом с тобой?
— Клянусь Кромом, как же ты
Конн стал рассказывать отцу о своем младшем брате — семилетнем Таурусе и о маленькой сестричке Радогунде.
— Я рад это слышать! — сказал Конан, выслушав рассказ сына. — А жрецов ты с собой привел?
— Да. Они привезли маленький ларец, разрисованный странными знаками; что в нем — я не знаю…
Конан кивнул:
— Можешь считать, что в нем спрятано наше тайное оружие. Ну а теперь отправляйся спать. Мы должны оказаться в Стигии еще до рассвета.
4
За Рекой Смерти
Темные воды Стикса разделяли земли Шема и Стигии. Кое-кто называл Стикс Рекой Смерти, ибо считалось, что от его вод поднимаются ядовитые испарения, а в глубинах его не может выжить ни одно живое существо. Последнее явно не соответствовало действительности: всю ночь со стороны реки слышались рев крокодилов и тяжелое сопение бегемотов. На людей же река действительно оказывала губительное воздействие: тот, кто хотя бы единожды окунался в воды реки Стикс, заболевал мучительной неизлечимой болезнью.
Никто не знал, откуда берет начало эта река. Она терялась где-то за стигийскими пустынями, в джунглях Кешана и Пунта. Поговаривали, что на землю она вытекает прямиком из преисподней, дабы устрашать и губить людское племя.
Войско пришло в движение еще до рассвета. Первым на камни Бубастейской переправы ступил вороной жеребец Конана. На противоположном берегу виднелись развалины древней крепости, некогда охранявшей брод. Восстанавливать ее стигийцы и не думали; границы Стигии теперь охранялись конными дозорами.
Справа и слева от крепости тянулись поля пшеницы. Справа виднелась и крошечная деревушка, стоявшая на самом берегу. Сразу же за узкой полоской пальм и возделанных земель начиналась пустыня, поросшая зарослями верблюжьей колючки.
Бок о бок с Конаном ехали Троцеро, командовавший Черными Драконами, и Паллантид, помощник главнокомандующего. Отъехав подальше от берега, Конан развернул коня и стал наблюдать за тем, как проходит переправа. Аквилонцы шли по броду двумя колоннами. Стоило легионам выйти на берег, как командиры отдали воинам команду разуться. Приказ этот исходил от самого короля. Люди недовольно ворчали, не видя в этой странной процедуре ни малейшего смысла, однако Конан не обращал на это никакого внимания, — ему уже доводилось бывать в этих местах, и он знал, что означало
Король отправил в разведку взвод всадников. Покусывая ус, граф Троцеро подъехал к своему господину и обратился к нему с вопросом:
— Мой повелитель, может быть, вы поделитесь с нами своими мыслями?
Конан угрюмо кивнул:
— Хорошо, друг мой, я и так слишком долго держал вас в безвестности.
— Зачем мы приехали в эту чертову Стигию? — спросил Паллантид.
— В Стигии живет наш главный враг — колдун Тот-Амон.
Конн, сидевший неподалеку, тут же навострил уши.
— Тот-Амон? — изумленно воскликнул он. — Тот самый Тот-Амон, по приказу которого в прошлом году меня похитила похиольская ведьма?
— Разумеется. Есть только один Тот-Амон, — мрачно ответил Конан. — Клянусь Кромом, как хороша была бы земля, если бы на ней не было этого мерзавца! Белый друид поведал мне о планах стигийца.
— Вы говорите об этом тщедушном пьянчужке Девиатриксе?
— Этот тщедушный пьянчужка — величайший белый маг нашего времени!
Троцеро испуганно замолк, вспомнив о том, как груб он был со старым друидом.
Конан продолжил:
— Оракул Великой Рощи пиктов поведал мне о том, что действиями Панто руководил стигийский колдун. Тот-Амон либо подкупил Панто, либо смог завладеть его сознанием.
— Но зачем? — изумился Троцеро. Паллантид, съехав со склона, направился к воинству, — пора было двигаться дальше.
— Он хотел, чтобы я покинул Тарантию, — ответил старому графу Конан. — Стигиец знал, что я выступлю против зингарцев вместе с вами. Он надеялся на то, что на игры с Панто у нас уйдет никак не меньше пары недель, в течение которых о Тарантии мы и не вспомним…
— Тарантия! Неужели речь идет о королеве?
— Успокойся, дружище. Зенобии и ее детям ничто не угрожает. В Тарантии хранится то, чего Тот-Амон жаждет сильнее всего на свете. Он надеялся завладеть этой вещицей в мое отсутствие. Для этой работы он нанял лучших воров мира — Гильдию Ариньона. Но Тот-Амон сильно просчитался. Он не предполагал, что я разобью армию Панто так быстро, и не знал о том, что ко мне направлен белый друид, посланец самого Нуадвиддона. Он забыл и о том, что весенний разлив сделает перевалы Заморы недоступными и ворам придется идти в Тарантию кружным путем. Тот-Амон считает, что я все еще нахожусь на севере и охочусь за Панто в горах Пуантена. Он ни о чем не подозревает, ибо не знает того, что мне ведомы его планы. Белый друид сделал все возможное, чтобы наш поход остался незамеченным стигийцем. Если нам повезет, мы окажемся у стен его дворца прежде, чем он узнает о том, что наше воинство пересекло границу Стигии.
— Что же это за вещица, которой он так жаждет? — спросил Троцеро.
— Я знаю, граф! — воскликнул мальчик. — Это…
Конна перебил внезапно подъехавший генерал Паллантид:
— Король, все снаряжение уже здесь! Люди готовы к походу!
Конан кивнул:
— Генерал, отдавай приказ к выступлению! Веди армию на восток; милях в трех отсюда находится Бахр, там ты повернешь на юг и пройдешь вверх по течению еще полмили. Я догоню вас.
Повернувшись спиной к Стиксу, Конан обратил свой взор к мглистым далям пустынной Стигии.