Конан и мрачный серый бог
Шрифт:
Нефрит забежала в палату, когда сломанный меч отлетел далеко. В нескольких шагах от нее, Teвек извивался, пытаясь вытащить Красную Гадюку из своей спины.
— Конан! Позади тебя! — она задыхалась.
Киммериец повернул голову.
— Кром! — Он своим кулаком треснул некроманта.
Чёрный клинок поднял свой огромный меч и вращал им.
Эти три воюющих стороны встретились сразу: кулак Конана, отбивающий руку Teвека в сторону, на путь меча ахеронца. Сталь встретила плоть, отрезая половину ладони некроманта, оставляя только небольшой обрубок большого пальца. Отдельный кусок плоти упал на пол, Черное Кольцо зазвенело о мрамор.
Teвек, резко отделенный от кольца, чувствовал, что его сила уменьшилась. Его взор померк, его слух исчез. Он пытался наощупь найти разъединенную плоть.
Конан заметил движение уголком глаза и отшвырнул руку ногой. Некромант дрожал от холода, охватившим каждую пору его мертвой плоти, проникая к самой сущности его костей. Он дрожал, теряя контроль над своими членами, резко опадая к мрамору, но, не видя, не слыша, или не чувствуя воздействия. «Смерть является настолько холодной, — была его последняя мысль. — Столь холодная…» Чёрный клинок медленно поднялся на ноги, кровь, медленно сочилась из раны в его животе и разбрызгивалась на пол крупными каплями. Он хромал к идолу и схватил его, отбрасывая оружие и неустойчиво шатаясь. Вспышки зеленого и белого, исходя из отверстия в крыше, освещали палату.
— Toт-Амон, — ворчал Конан, смотря вверх.
— И Карантес, — задыхалась Нефрит.
Ахеронский военачальник хихикал, игнорируя зрелище. Призрак жреца смотрел вниз на них.
— Нет! Отнимите бога у него, чтобы он не произносит более… — он остановился, мигая, поскольку зеленые усики окружили его алебастровую ауру.
— Кром и Митра! — Конан захватил меч Чёрного клинка, ворча от его веса, по- видимому, равному наковальне кузнеца. Дрожа от напряжения, с треском костей и ломотой в мышцах, Конан поднял огромный меч в воздух, и неловко пытался вращать им. Он направил его в сторону Чёрного клинка, с хрустом пронзая через нагрудник. Рана обнажила красные внутренности, вываливающиеся на мраморный пол, и ахеронец зашатался. Упрямо, он держал бога и открыл свой рот.
Конан заставил себя взять меч снова, но он двигался медленно, слишком медленно. Водовороты тени повысились от идола в кружащихся спиралях, вращаясь, направляясь наружу и вверх. Киммериец чувствовал невидимые руки, плавно тащившие его, как будто пытаясь вовлечь в тот спектральный циклон.
Выше призрак Карантеса вновь появился, на сей раз менее отчётливый и больше цвета слоновой кости, чем белый.
— Бегите! — кричал он. — Спасайте свои жизни, вы оба! — Он отвернулся от них и уставился на стигийца. — Toт-Aмон, мы должны разрушить идола вместе! Скажи три имени, известные тебе наоборот. Тогда я скажу свои! Подобные когтю пальцы Toт-Амона запустили другой взрыв зеленых волн.
Тонкие и чахлые, они медленно проникали через заполненный тенью воздух, слабо ударяясь в ауру слоновой кости. Но на сей раз, они скользили далеко.
— Говори свои имена сначала, — ответил он. — Тогда я скажу все шесть и разрушу бога раз и навсегда.
Конан снова мечом ударил Чёрного клинка. Слова гиганта, перешли к ворчанию; он шатался, но стойко цеплялся за идола. Невидимое напряжение стало более сильным, таща Конана к этому и вынуждая его опустить меч.
— Нет, ты первый, стигийская гадюка! — начал Карантес.
— Слабые-слабоумные овцы Ибиса! — Говори имя! — вопила Нефрит. — Теперь! Она изо всех сил пыталась отступить далеко от вращающегося вихря волны, которое окружили статую жемчуга.
— Скажите это, Кром! — гремел Конан.
— Dreifa, — Toт-Амон бормотал.
Конан вывернул свое тело от жестких объятий захватывающих воздушных вихрей и помчался к входу храма. Нефрит схватила его мускулистую руку, направляясь за ним.
— Avitun, Nauoga, — продолжал стигиец.
Конан и Нефрит пробегали коридор и рушащуюся дверь.
— Iolagi…
Вниз, шагая мимо куч костей, бросаясь вдвоём в седло коня Нефрита.
— Utlagi…
Стук копыт, тщетные медленные движения на плотно утрамбованном песке.
— Skaoa! Низкий грохот встряхнул землю. Призрак Карантеса замерцал и исчез. Глаза Toт-Амона сузились. Он опускался вниз к полу, к окровавленной руке, лежащей там. Он преобразовался снова к плоти и крови, затем стащил Черное Кольцо. С криком ликования он воздвиг его вокруг пальца.
Toт-Амон бросил прощальный взгляд в направлении, где исчез киммериец.
«Однажды мы встретимся снова, собака!» — смеялся он. Он осуществил бы преследование, но у него иссякли энергия и время, осталось только на всплывание к крыше и непосредственному перемещению вдаль. Варвар был незначителен теперь, так или иначе. Несколькими моментами спустя, Toт-Амон исчез во вспышке зеленого огня.
Вдали на своей лошади Конан и Нефрит наблюдали в страхе как медный шпиль, мраморная башня, высокие стены — всё склонялось внутрь, как воск, тающий на горячем солнце. Они вращались, тряслись, кружились, циркулировали, смешиваясь с темным туманом, который внезапно рассеялся. Из храма, башни, шпиля и его обитателей, ничего не оставалось, кроме куска белой скалы, заметаемой все еще песками пустыни Нифии.
Ум Teвека очищался. Он понял немедленно, что больше не был в разрушенном храме. Он пробудился в невыносимо ярком месте, и немедленно попытался закрыть глаза, но не мог. Подняв свою здоровую руку, чтобы оградить его лицо, он увидел, что вся его плоть опала с него; только кости остались. Он чувствовал свою голову и понял, что у него не было никаких век, ни глаз. Только полые гнезда.
Человеческие фигуры, перемещались поблизости в жгучей белизне, их мрачные лица, так или иначе знакомые. Да, люди деревни Kaетта. Они группировались вокруг него, сжимая внутрь, заманивая его руками в ловушку, все больше из них, все те, кто умер в резне. Яркость усиливалась, как увеличивалось число его жертв, окружавших его.
Он не мог двинуться, ни поднять руку, чтобы оградить глаза от белого огня агонии, который жег его, посылая волны разрушения, муки, которая вытесняла любое другое понимание. Teвек очень хотел, чтобы боль уменьшилась, но он знал, что этого не будет. Он был вещью из кости и духа, заключенный в темницу преисподней, созданную его некромантией.
Бессмертный.
Беззвучно Teвек Тул кричал… и кричал.
И кричал.
Эпилог. «Ястреб» Теплый тропический бриз развивал гриву Конана, когда он смотрел на мерцание голубого моря.