Конан и Небесная Секира
Шрифт:
– Допросить, - уточнил молодой жрец, предпочитавший точные формулировки.
– И демон будет допрошен со всей строгостью, раз уж Коллегия поручила нам решение его судьбы. Но сначала скажи, мудрейший Хор-Анабас, как эта вещь попала к нам?
Глава луксурского храма пожал плечами.
– Топор захватили у шемитов, во время последнего набега на Эрук. Наши отряды взяли тогда много рабов, много зерна и скота, а заодно разрушили один из арсеналов. Там, среди груды старого оружия, и нашли Э т о… Солдаты поразились: в куче лежали битые щиты и доспехи, ржавые выщербленные клинки и среди них - топор. Блестяший, выкованный словно
– Что случилось по дороге?
– требовательно спросил Рамесис.
– Сундук несли четверо, и был он не слишком тяжел для плеч крепких воинов. Однако они поскользнулись, и двое были задавлены. Тогда Мерита, военачальник, распорядился погрузить сундук на колесницу и вести лошадей под узцы.
Старый Нем-Эхатон откашлялся.
– Хотелось бы мне знать, как этот топор попал к шемитам, и что они с ним делали.
– Как попал, о том мы никогда не проведаем, - сказал Хор-Анабас.
– А вот что делали… Я полагаю, попытались использовать по назначению и устрашились, познав его темную силу. Устрашившись же, призвали своих магов… но разве шемиткие чародеи могут сравниться с нами, слугами Сета, величайшего среди богов!
– жрец почтительно склонил голову.
– Итак, я думаю, что шемитские недоучки тоже перепугались, и тогда опасный талисман засунули подальше и постарались забыть о нем.
– Вероятно, ты прав, - произнес Нем-Эхатон, и Рамесис кивнул в знак согласия.
– Ну, братья мои, приступим?
Трое жрецов переглянулись. Несмотря на всю свою мощь, на силу темного божества, бывшего над ними господином, они посматривали на алтарь с явной опаской - даже молодой и самоуверенный Рамесис-Пта. Каждый из них знал, что с предметами, в коих заключена частица Древних Владык Мира, либо демонов стихий, их потомков, не шутят. Сет, правда, был не менее могуч. Но захочет ли он защитить своих верных слуг?
Наконец Хор-Анабас прервал затянувшееся молчание, сказав:
– Мы призовем Повелителя Ночи. как я сделал прежде. Пусть он поможет нам, придаст мощь защитным заклятьям! Тогда, братья мои, мы можем не опасаться древнего демона.
Он простер руки к алтарю, и два остальных мага повторили этот жест. Затем под сумрачными сводами подземелья зазвучала молитва:
– Я служу Сету Величайшему, как должно служить Тому, Кто был, есть и пребудет в вечности. Сет дал мне силу; я - жрец в храме Его, и мощь моя сотрет в прах всякого, кто оскорбит Величайшего Бога или откажется почитать Его. Сет укрепляет душу мою и руку мою; Сет дарует мне власть над демонами и людьми, над мертвыми и живыми; через меня Сет проявляет всю силу своего гнева. Воистину, я - сосуд Его, готовый извергнуть на врагов пламя и яд!
Голоса жрецов звучали в унисон, руки плавно изгибались, творя магические пассы; наконец в камере раздался гулкий протяжный звук, прохожий на удар огромного молота по наковальне, и иероглифы по краям алтаря вспыхнули и засияли мертвенным светом. Вокруг же черного мраморного куба стало формироваться неясное кольцевое облако. Временами оно казалось туловищем гигантской змеи, плотно прильнувшей к камню; шевелились кольца огромного тела, посверкивали багровым глаза, раскрывалась бездонная пасть… Но в следующий миг очертания теряли четкость, меркли, расплывались, обманывая глаз, устрашая чувства кошмарными видениями. Бог Вечной Ночи, почитаемый в облике Змея, сам был как ночь - столь же загадочным, непознаваемым, мрачным, владеющим силами мрака и тьмы.
– Он пришел… - с благоговением произнес глава луксурских жрецов.
– Он пришел, чтобы поддержать и защитить нас, - откликнулся жрец из Птейона.
– Он обвился вокруг алтаря тройным кольцом, - многозначительно добавил маг из Кеми, чьи молодые глаза отлично видели в полумраке.
– Знак высшей опасности!
– воскликнул Хор-Анабас.
– И все же мы должны… - начал Нем-Эхатон.
– Должны, - кивнул Рамесис-Пта.
– Тогда начнем, братья!
– Хор-Анабис, отступив к стене, повелительно простер длань к алтарю. Нем-Эхатон и Рамесис-Пта встали слева и справа от него и, колыхнув свои черные одеяния, тоже подняли руки.
Секира медленно всплыла над алтарем, повернулась, утвердив пяту топорища на мраморной поверхности; ее лезвие угрожающе глядело на замерших у стены магов. Вдруг по стальному полумесяцу метнулся алый сполох, и призрачная фигура возникла в воздухе - нечто сходное с человеком, зыбкое и серебристо мерцающее, облаченное в мглистый плащ. Край капюшона затенял лицо этого существа, но жрецы могли разглядеть, что глаза его закрыты.
Внезапно призрак качнулся, словно желал сойти с алтаря, и лезвие секиры нависло над охранными иероглифами. Хор-Анабас, со свистом втянув воздух, резко вывернул ладони. Оба его помощника сделали то же самое, пытаясь удержать зашитную магическую стену. Лица их покрылись потом и заблестели в полумраке, дыхание стало учащенным, словно каждый поднимал тяжкий груз. Кольца гигантской змеи, обнимавшей алтарь, зашевелились, узоры по его краю вновь вспыхнули синим пламенем. Топор и призрачная фигура отпрянули - как почудилось жрецам, с трепетом разочарования.
– Мы удержали его!
– торжествующе воскликнул молодой Рамесис.
– С помощью нашего Владыки, - добавил Хор-Анабас.
– Да вольет Он в нас свою силу!
– провозгласил Нем-Эхатон.
– Кто будет спрашивать, братья?
– тут же поинтересовался старый жрец, отдуваясь и вытирая пот со лба.
– Ты, - сказал Хор-Анабас.
– Ты - старейший среди нас троих и привык в своем Птейоне беседовать с духами.
– Не возражаю.
– Сухо кивнув, птейонский жрец уставился на призрачную фигуру, внутри которой, на уровне груди, поблескивало лезвие топора.
– Ты - кто?
– неожиданно сильным голосом вопросил Нем-Эхатон.
– Из слуг Нергала, Аримана или из приспешников Митры? Из призраков, что не упокоились на Серых Равнинах? Из духов Света или Тьмы? Отвечай!
Клекочущий хриплый голос раздался в камере.
– Я - выше Света и выше Тьмы, ибо плоть моя некогда парила среди звезд, рядом с обителью Древних Богов. Я - Рана Риорда, творение Отца Гидаллы, Великого Кователя!
Жрецы вновь переглянулись; ни один из них не слышал этого имени, канувшего во мрак тысячелетий.
– Раскрой свое предназначение, - велел Нем-Эхатон.
– Убивать! Убивать! Убивать!
– Кого?
– Всех!
– Теперь голос призрака не был хриплым; он звучал ударами медного гонга.
– Всех! Всех врагов рода Гидаллы!
– Чего же ты хочешь?
– спросил старый жрец, невольно содрогнувшись.
– Крови! Крр-роови! Вашей крови!
– Облачная фигура опять качнулась вперед и с яростным нечленораздельным криком застыла у охранительного барьера.
– Лучше нам усыпить его, - вдруг произнес молодой Рамесис, и в голосе жреца из Кеми послышался страх.
– Он и так наполовину спит, - заметил Хор-Анабас, скрывая презрительную ухмылку. Пожалуй, мелькнуло у него в голове, Коллегия поторопилась с этим Рамесисом; слишком он юн и подвержен страстям. Но вслух глава луксурских жрецов произнес: - Мы усыпим демона не раньше, чем он ответит на главный вопрос, брат мой. И помни, что наш Владыка с нами. Он смотрит на нас и оценивает нашу твердость и нашу силу.