Конан и слуги чародея
Шрифт:
Так помимо собственной воли Терша оказался принужденным участвовать во всевозможнейших церемониях охраняемого им народа.
– Однако когда же тогда мог я делать свою работу?
– с отчаянием возопил Терша, воздевая очи горе.
– Я не мог выбраться из Храма ни днем, ни ночью. А вдобавок Великий Хануман отчего-то устроил так, что горожане Цхесты - это охраняемый мной город - совершенно уверены в том, что знают, как им надлежит со мной обращаться, и не обращают на мои слова и увещевания никакого внимания! А я ведь не могу отказаться от службы, будучи поставлен на нее самим Великим Хануманом...
– Однако и это
– В конце концов, не так уж сложно проделывать в собственном храме всякие там чудеса, заставляя статуи говорить жуткими, замогильными голосами, вызывать призраков и заниматься тому подобной чепухой. Однако от меня потребовали большего, куда как большего! Они захотели, дабы я... я...
– он замялся, словно в смущении; наверное, он даже покраснел бы, если бы мог.
– Дабы я имел омерзительные плотские сношения с выбираемой ежегодно ими девушкой - так де, мол, открыл их верховному жрецу в откровении сам Великий Хануман. Я пробовал воззвать к своему повелителю напрасно; кознями иных небожителей он был принужден уйти в изгнание и поселиться, я слышал, в уединенном лесном храме на рубеже Кхитая и Вендии. Мне приходилось подчиняться, испытывая при этом ужасающие телесные и душевные муки - мало того, что соитие отвратительно мне само по себе, так я еще и должен был удовлетворять экзотические прихоти этих свихнутых девиц в образе могучего, непобедимого воина, в доспехах, со священными Мечом Гнева и Жезлом Плодородия в руках, в блистании бесчисленных светочей, в душном дыму курильниц... Я люблю леса, чистые, открытые пространства, я задыхаюсь в четырех стенах храма... И вот настал день, когда я не выдержал. Силы мои оказались на пределе. Надо пригнать побольше снеговых туч на перевалы запасти воды для посевной, а заодно и перекрыть дорогу кое-кому из не в меру ретивых кшатриев; это очень трудно, нужны все силы - а тут эти жрецы подсовывают мне свою Божью Невесту...
– И тогда ты дал деру, - Конан уже вполне освоился, несмотря на всю необычность случая. Помогало и то, что Терша отбросил, наконец, свой заковыристый и обильно уснащенный торжественными оборотами язык, заговорив по-простому.
– И тогда я дал деру, - сокрушенно признался Терша.
– Я сбежал из храма, однако куда я мог уйти? Я надеялся только переждать тут, в лесах, несколько дней, пока не минет ихнее "благоприятное расположение светил" и они отложат этот мерзейший обряд до следующего года...
– Но, я смотрю, твои подопечные обнаруживают недюжинную сноровку, заметил Конан.
Терша со вздохом опустил пушистую мордочку.
– Истинно так, благочестивый воин; я уже дважды убегал, когда становилось совсем уж невмоготу. Первый раз меня поймали у городских ворот; второй раз уже в предместьях. Так что я тоже стал хитрее - и вот смог добраться аж до этих, неблизких, мест!
– Понятно, - нарушив краткое молчание, сказал Конан.
– Ну, что же, Терша, туго тебе живется. И хотелось бы помочь тебе - ни разу в жизни еще не помогал Богам!
– но мы спешим. Мы держим путь в тот самый храм Ханумана, о котором ты поминал. Быть может, ты сумеешь подробно описать дорогу туда?
– О, сумею, конечно же, сумею!
– непритворно обрадовался Терша.
– Я всегда рад помочь благочестивым паломникам, идущим на поклонение моему небесному повелителю, чью священную статую вы везете с собой. Слушайте
И божок, с важным видом устроившись поудобнее подле разведенного огня, пустился в пространные описания...
Терша и впрямь знал дорогу. Он рассказывал о ней с такими мельчайшими подробностями, что по его словам можно было бы составить подробную карту чем незамедлительно и занялся Скарфен.
Время шло. Терша не добрался еще и до середины Вендийского пограничья, как Конан внезапно остановил его, прижавшись ухом к земле.
– Они оказались куда быстрее, чем я думал, - угрюмо бросил он, выпрямившись.
– Надо уносить ноги!.. А ты, что же, не почувствовал их? последний, презрительный вопрос обращен был к сжавшемуся в комок Терше.
– Нет... Я увлекся...
– пробормотал несчастный божок.
Эйджес решительно поднялся.
– Послушайте, - вдруг жалобно проскулил Терша, - а, может, вы возьмете меня с собой!?
– Ну, пока-то непременно возьмем, - усмехнулся Конан.
– Ты покажешь, как выбраться из этого ущелья, а вдобавок - быть может, ты видел, как я подстрелил одного старикашку - на границе тех кустов, где мы с тобой встретились?
– Старикашка?
– Терша внезапно хихикнул.
– Так ведь это был я! Я просто прочел это в ваших помыслах... и мне захотелось как-то привлечь ваше внимание. Это было совсем нетрудно.
– Ты сотворил призрак?
– ошеломленно проговорил Скольд.
– Призрак... а ты знаешь, чей это был призрак?!.
– Разумеется! Колдуна, которого вы все боитесь.
– А не можешь ли ты...
– разом вскричали все четверо спутников Конана, однако Терша лишь забавно покачал мохнатой головой.
– Защитить вас от него я не смогу. Один лишь Великий Хануман... Его священное изображение обладает большими силами, но и оно, увы, не всемогуще. По крайней мере, он вроде бы не должен слышать наших разговоров...
– Что-то в это мне не шибко верится, - проворчал Конан.
– Ну, по седлам!
– Погодите, ну возьмите же меня, я вам пригожусь!
– горячо взмолился Терша.
– Взгляните на священное изображение нашего Великого Бога - он подскажет правильный ответ!
Ожившая статуя Ханумана и в самом деле медленно кивала.
– Ладно, давай с нами, - махнул рукой киммериец.
– Там видно будет, глядишь, и впрямь где сгодишься...
– Благодарю, о, благодарю, благочестивые паломники!
– восторженно взвизгнул божок.
– Сам я не мог покинуть место своей службы, но, поскольку вы как бы похищаете меня, то запрет снимается...
– А что же, ты раньше не мог никого найти, кто помог бы тебе убраться отсюда?
– полюбопытствовал Конан, уже посылая коня вперед.
– Не мог, - сокрушенно вздохнул Терша, поудобнее устраиваясь за пазухой у Скарфена.
– Цхеста стоит в стороне от Великого тракта - ради безопасности, и чужеземцев там очень мало, вдобавок за каждым из них постоянно следят, пока он в городе. Нет, там у меня не было ни одной возможности - вдобавок я не хотел причинять зло тем, кого был поставлен охранять и оберегать. А еще как бы смог я добраться до Храма? Ноги коротки, а летать я не умею...
И вновь длилась ночная скачка. Летели назад темные, словно сотканные из мрака склоны; долина становилась все шире и шире, киммериец даже угадывал по сторонам смутные очертания каких-то строений.