Конан и Ярость титанов
Шрифт:
— А как же? Даже тропу видели, которая ведет к его обители. Но нам это ни к чему. К нему ходят горцы по нескольку раз в год, приносят ему подарки, просят его о покровительстве и набираются мудрости. Он, говорят, обладает немалым могуществом, но крайне редко им пользуется.
— И вам не было интересно к нему попасть? — спросил Лорейс.
— А зачем, — пожал плечами торговец, — о чем мне его просить? Да и мало ли сказок рассказывают про разные чудеса, существующие в этих горах? Говорят, в стороне от торгового пути есть страна джиннов, пещера, где пол вымощен золотом, а потолок покрыт драгоценными камнями.
— Точно,
— И кто-нибудь приносил оттуда золото и драгоценности? — спросил Конан.
— Нет, кто возвращался, тот рад был, что живой вернулся, а золота не приносил, нет.
— Значит, сказки все это, — уверенно определил Конан.
— Нет, — твердо сказал горец, — мы знаем, что сказка, а что на самом деле есть. Пещера джиннов существует!
Два дня они поднимались в горы. Нет в мире ничего величественнее гор. Безбрежная ширь океана, бескрайняя степь, безграничный купол неба — но все они не дают человеческому глазу ориентиров, чтобы в полной мере оценить величину пространства перед ним. Оно все целиком охватывается восприятием человека, и он ощущает, как будто вместил его в свое сознание. В горах становится видно, насколько мал и ничтожен человек. Горы дают сознанию масштаб реального соотношения размеров человека и пространства.
Дорога вилась по перевалам, то проходя мимо крутых каменных стен, то пролегая по краю, пропастей, то вписываясь по краю щебеночных осыпей, то петляя между россыпей гигантских камней. Люди шли пешком, ведя навьюченных лошадей в поводу. Когда в очередной горной долине остановились на ночлег, проводник сказал Конану:
— Вот здесь развилка путей. Мы идем прямо, в Хоршемиш. Правая дорога ведет к святому отшельнику, а левая в страну джиннов. Только праздные люди не ходят к святому отшельнику. Идут только те, кто знает свои вопросы.
— Да я к нему и не собирался, — ответил Конан, — это Лорейс думал туда пойти, так я бы его проводил. Так что, Лорейс, пойдешь к отшельнику или двинемся в Хоршемиш?
— Пойду, господин Конан. Не сочтите меня неблагодарным, но это мой путь.
— Мальчик правильно говорит, — согласился горец. — Я слышал, как он играл. Отшельник может его принять. И проводить мальчика — это тоже правильно. Он один не дойдет. Тропа перед долиной отшельника имеет небольшую площадку, там надо оставить лошадей. А дальше тропа ведет по краю скалы и делает крутой поворот. Ты знаешь горы, ты пройдешь.
— Мы придем к нему с пустыми руками, он не обидится?
— Он святой. Если ему что-то понадобится, он скажет.
— Сколько времени займет дорога?
— За день обернешься.
На следующее утро Конан и Лорейс отправились в путь, оставив караван. Конан легко определял, куда надо идти. Для уроженца гор движение естественно, и ноги сами несут его по самому удобному пути, а следы людей когда-то шедших этой тропой подтверждают правильность выбранного пути. Через пару часов они оказались на ровной площадке, где можно было оставить лошадей. Тропа здесь заканчивалась, а вдоль огромной скалы, возвышающейся впереди, шел узкий уступ. Конан достал из мешка веревку и протянул Лорейсу:
— Обвяжи ее вокруг пояса.
— Ты удержишь меня, если я упаду? — спросил Лорейс, обвязываясь веревкой.
— Если смогу, удержу. А не смогу — брошу. В любом
Лорейс задумался и стал отвязывать веревку.
— Ты чего? — спросил Конан.
— Я подумал, что это неправильно. Если я не готов встретиться со святым, то упаду. А если готов, то я должен пройти сам. Я сейчас.
Он сел и закрыл глаза. Потом снял свою котомку, достал флейту и засунул ее за пояс, отцепил кинжал, который дал ему Конан, и положил на траву.
— Я готов, — сказал он.
Конан хмыкнул, подобрал кинжал и сунул себе за пояс рядом со своим кинжалом, отцепил ножны с мечом.
— Ну ладно. Пошли.
Они двинулись по уступу и стали осторожно продвигаться вдоль скалы. Конан шел не спеша, но вполне уверенно, Лорейс прижимался к скале и медленно передвигался мелкими шагами. За поворотом разверзлась новая пропасть. Каменный уступ переходил здесь в некоторое подобие мостика, перекинутого над бездной. Каких-то три шага, но без малейшей опоры справа или слева. И плита шириной в одну ступню, с небольшим подъемом. И скругленный край пропасти, за который не удержаться, если упадешь. Конан быстро шагнул вперед и через мгновение оказался на ровной площадке. Он обернулся и спросил Лорейса:
— Кинуть тебе веревку?
— Нет, — сказал Лорейс.
Он был бледен, но спокоен. Он выдохнул из себя воздух и быстро преодолел каменный мост.
— Молодец! — сказал Конан.
Они повернулись и спокойно смогли разглядеть место, к которому вел такой путь. Чашеобразная долина была покрыта густой зеленой травой, в центре долины блестело на солнце крошечное озеро, за ним росли несколько десятков деревьев.
Скала, преграждавшая путь в долину, вросла в соседнюю гору, в ее почти отвесном склоне виднелось темное пятно пещеры. А прямо за долиной раскрывалась панорама гор, неописуемо величественная. Череда гор вздымалась все выше и увенчивалась белыми шапками ледников. А здесь, на согретой солнцем площадке было тепло и уютно. Из-за деревьев за озерком вышел невысокий человек в длинном белом одеянии и направился к ним. Был он совершенно сед, но не выглядел старцем. Длинные белые волосы схватывала тонкая цветная веревочка, ясные серые глаза смотрели спокойно и пронзительно. Он подошел ближе, сказал Конану:
— Побудь здесь.
И протянул руку Лорейсу:
— Пойдем.
Они с Лорейсом ушли к одной стороне озерка, а с другой его стороны к Конану подошла девочка лет десяти, в длинном желтом платье и с черными волосами, заплетенными в длинные косы. Конан сел на траву, чтобы не возвышаться над ней.
— Как тебя зовут? — спросила она.
— Конан. Конан из Киммерии. Она села рядом.
— Ты, похоже, очень сильный, Конан?
— Я воин. Слабый живет недолго, его убивают.
Она коснулась пальцем кинжала и поморщилась.
— Наверное, это очень страшно, убивать людей?
— Нет. Это легко. Часто хватает одного удара клинка.
Она снова поморщилась:
— Наверное, ты очень глупый, Конан? Ты думаешь о движении железки в твоей руке и не чувствуешь крика души, отлетающей от умирающего тела?
— Мой бог — Кром. Бог воинов. Он примет мою душу после смерти, и это мой путь.
— Ты разве не знаешь, что душу каждого человека встретит тот бог, образ которого он носил в своем сердце? А, ты же сильный, Конан… Если ты хочешь что-то понять, стань слабым.