Конан идет по следу
Шрифт:
Киммериец наметанным взглядом выделил в толпе гостиничных шлюх и нашел, что они мало соответствовали тому блистательному описанию, которое дал им Кейлаш. Для большинства из них цветущий возраст давно уже миновал, но некоторые определенно заслуживали внимания. Его даже удивило – откуда бы здесь, в богами забытой деревушке, в дерьмовой, не стоящей доброго слова развалюхе-гостинице, взяться хоть каким-то красоткам?..
– Погоди, – сказал Конан горцу, озабоченно поглядывая через плечо. – Мадезус что-то застрял. Не надо бы его оставлять…
– А, брось! – беспечно отозвался Кейлаш. – Вести в пивнушку священника – все равно что воду в костер лить. Может, он сюда и не хочет, а сразу комнату искать пошел? И потом, я же в основном дразнил его, пока мы сюда добирались. Девки здешние, правду сказать, последнее время весь свой лоск растеряли. Лично я погреюсь немножко, опрокину кружку-другую и в самом деле спать завалюсь… – Потом в глазах Кейлаша вновь заиграл озорной блеск: – А если наш праведник все-таки явится, надо будет немножко его разыграть. Давай сядем вон за тот столик и начнем глазки строить официанткам. Воображаешь, какую рожу скроит Мадезус? Ей-ей, зрелище будет стоить той выволочки, которую он потом нам задаст!
Конану выдумка понравилась, и он, на его вкус, воплотил бы ее в жизнь даже в большем объеме, – жрец там или не жрец. Хихикающий пьянчужка загораживал ему дорогу, и киммериец отпихнул его прочь. Долговязый крестьянин откачнулся в сторону, умудрившись не пролить ни капли пива из кружки, – подвиг равновесия, которому позавидовал бы искусный жонглер. Впрочем, бросив на Конана один-единственный взгляд, выпивоха счел за лучшее покинуть облюбованное местечко за столом.
Кейлаш тем временем добрался до стойки. Лысеющий хозяин, стоявший позади нее, со стуком поставил несколько пузатых кружек и вытер руки о засаленный фартук, неплотно охватывавший дородное чрево. Вот он повернулся к новоприбывшим… и бородатая физиономия отразила узнавание и радостное изумление.
– Клянусь волосатыми яйцами Ханумана!.. – вскричал трактирщик. – Если это не старина Кейлаш, то я – пикт! – Его луженая глотка охрипла от многолетнего крика. Он раскатисто захохотал: – Добро пожаловать, дружище, в лучшую таверну на сто лиг вокруг!..
Кейлаш ответил столь же громогласным хохотом:
– Тем более что она же и единственная на сто лиг вокруг, ты, старый боевой конь!.. – Он ткнул пальцем в направлении внушительной талии Мальгореша: – Я смотрю, ты уж слишком собственное пиво зауважал! Что, сегодня все уже вылакал или найдется по кружечке двоим усталым путешественникам промочить глотки?
Мальгореш окинул Конана подозрительным взглядом:
– Двоим?.. Он что, с тобой или…
– Не говори о нем худого слова, Мальгореш! Его зовут Конан, и родился он в Киммерии, – это такая страна на севере, там все время мороз. И всякий, кто занесет на него меч, будет сперва иметь дело со мной!
– Киммериец!.. Во имя мохнатой елды Ханумана, удивительные дела творятся нынче на свете! – изумился трактирщик. – Воистину странным ветром его сюда занесло, но еще более странно, что вы с ним подружились!.. – Мальгореш поскреб подбородок, его лицо сделалось хмурым. – А что нынче происходит в Пайрогии?
– Здоровье возвращается к королю, – сказал Кейлаш и наклонился вперед. Бросив быстрый взгляд по сторонам, он добавил вполголоса: – Знай, Вальтреско погиб. И Сальворас. Причем полководца изобличили как государственного изменника!.. Конан и Сальворас убили его в бою, в подземельях дворца…
У Мальгореша отвисла челюсть, пиво расплескалось из наполненных кружек и пенистым потоком растеклось по стойке, проливаясь на пол.
– Изменник!.. – прошипел он и, не обращая внимания на разлитое пиво, тоже наклонился вперед, дабы его зычный голос не коснулся лишних ушей. – Что за скверные новости ты принес, старый друг!.. Хорошо хоть, наш Эльдран выжил…
– Выжить-то выжил, но нельзя сказать, что он совсем в безопасности, – мрачно проговорил горец. – Я бы подробно тебе обо всем рассказал, но, прости, нынче вовсе времени нет. Если будет на то воля Митры, я скоро снова заеду в Иннасфалн и тогда уже всю историю тебе выложу. Странная это история, и если бы не Конан… И один Митра знает, чем еще она кончится… Завтра мы уезжаем на юг, и хорошо бы ты мне рассказал, что нас там ждет!
– Конечно, конечно! Все расскажу, что только может тебе пригодиться. Но как же все-таки вышло, что Вальтреско…
– Довольно, Гор! Больше никаких вопросов, пока я не ублажу свое нутро хоть несколькими глотками твоего славного пива! Никак ты забыл, что мы с Конаном помираем от жажды? У тебя, верно, башка размягчилась, как и пузо?..
Мальгореш хохотнул и хлопнул себя ладонью по залысине. Подобрав опрокинувшиеся кружки, он наскоро обтер их своим передником. Зачерпнул из бочонка – и поставил перед воителями.
Мадезус стоял снаружи и с сомнением поглядывал на парусиновую занавеску. Ему очень не хотелось идти за Конаном и Кейлашем в сомнительное заведение. Однако за такими жизнелюбами, как эти двое, определенно требовался присмотр. В конце концов мигрант подавил свои сомнения и шагнул внутрь, как раз когда его спутники только присосались к своим кружкам.
Внутри таверна оказалась куда просторнее, чем предполагал жрец. Но во всех остальных отношениях она была как раз такова, как он и предвидел. Резкая вонь давно не мытых тел и прокисшего пива мешалась еще с иными, не столь понятными запахами. Похоже было, что деревня набилась в заведение в полном составе. Мужчины всех возрастов и самого разного происхождения плотно обсели не менее чем дюжину грубо сколоченных столов. Мадезус насчитал шестерых официанток и чуть не восемьдесят посетителей. Многие хохотали, то и дело принимались фальшиво петь, другие тянулись друг к другу через столы, пытаясь о чем-то разговаривать, несмотря на всеобщий гам.
Мадезус возблагодарил судьбу за просторный дорожный плащ, скрывавший его жреческое облачение. Не будь плаща, он мигом приковал бы к себе все взгляды: священник в пивнушке!.. Он нисколько не удивился, заметив, что Конан и Кейлаш уже уткнулись в кружки, точно кони в поилку. При его приближении они сдвинули их, произнося тост, и вновь принялись лить в себя густой темный эль.
Вот к двоим мужчинам у стойки развязной походкой приблизилась пышнотелая светловолосая девица. Ее обширные прелести зазывно колыхались под мало что скрывавшими клочками ярко-красной хлопчатой ткани. Кто-то из местных опустил руку на ее крепкий кругленький зад; она со смехом оттолкнула руку мужчины. Ее интересовали лишь двое приезжих.