Конан из Киммерии
Шрифт:
Варвар коротко поразмыслил над этими словами.
— Видал я и башню, — сказал он. — Она стоит в большом саду над городом. Высокие стены окружают его, однако стражников я ни одного не заметил. Не так-то трудно будет взобраться на стену. Почему же никто еще не стащил этот таинственный камень?
С открытым ртом кофиец уставился на этого наивного чужеземца, затем разразился презрительным хохотом, который подхватили и остальные.
— Послушайте только этого дикаря! — громыхал он, — Он хочет спереть камешек Яры. Слушай, ты, парень, — сказал он и повернулся к молодому человеку, — Положим, ты, конечно, варвар, откуда-нибудь там с севера…
— Я киммериец, — заявил чужак не совсем дружески.
Ответ и тон мало что сказали кофийцу. Он происходил из королевства, лежащего далеко на юге, у шемских границ, и мало что знал о народах севера.
— Тогда навостри уши и немножко поучись! — сказал он и указал пивной кружкой на немного смущенного парня. — Знай же, что в Заморе и в первую очередь в этом городе живет больше искусных воров, чем где-либо в этом мире, больше даже, чем в самом Кофе. Если бы смертный человек мог украсть этот драгоценный камень, то, можешь быть уверен, он давно бы уже попал в чужие руки. Говоришь, простое дело вскарабкаться на стену, но едва ты успеешь туда забраться, как сразу об этом пожалеешь. Хорошая есть причина, коли сторожа по ночам не обходят этот сад, то есть сторожа-люди. Однако сторожевая комната внизу в башне всегда полна народу, и даже если тебе и удастся невредимым пройти мимо тех, кто ночью держит под наблюдением сад, не сводя с него глаз — или что там у них вместо глаз, — тебе придется с боем пробиваться через караулку мимо сторожей-людей, чтобы добраться до побрякушки, которая хранится где-то там, в башне, наверху.
— Но если кому-нибудь повезет пройти через сад, почему бы ему не попытаться добраться до камня через верхнюю часть башни? — возразил киммериец. — Этим он бы избежал встречи со стражниками.
И снова кофиец уставился на него, разинув рот.
— Нет, вы послушайте его! — крикнул он насмешливо. — Варвар у нас орел, который может взлететь над ограждением башни, усаженным драгоценными камнями! — Он снова бросил взгляд на киммерийца. — Да разве ты не знаешь, что эта башня пятьдесят и еще сто футов в высоту и ее круглые стены еще глаже, чем отполированное стекло?
Варвар с пылающим взором огляделся вокруг. Грохочущий смех, поднявшийся после издевательского замечания, немного смутил его. Сам он не видел никакого основания для веселья, и он был еще слишком неопытен для этого цивилизованного мира, чтобы понимать все его ухищрения. Цивилизованные люди скорее могли бы позволить себе быть невежливыми, чем дикарь, ибо им довольно трудно бывает представить себе опасность оказаться с раскроенным черепом за невежливые слова. Он был смущен и раздосадован и, без сомнения, отступил бы в смятении, не говоря ни слова, не продолжай кофиец его задирать.
— Иди-иди! Расскажи этим беднягам, которые чуть-чуть больше занимались своим воровским ремеслом, чем ты прожил лет, как ты собираешься добыть себе камушек!
— Всегда найдется путь, если мужество равно потребности, — раздраженно возразил киммериец.
Кофиец принял эти слова как личное оскорбление. Его лицо залилось краской.
— Что?! — взревел он. — Ты посмел обругать нас в глаза трусами? Убирайся! С глаз моих! — Он наградил Конана сильным тычком.
— Ты берешь на себя слишком много воли насмешничать надо мной. Да еще поднял на меня руку? — процедил варвар сквозь зубы. Он больше не мог обуздывать быстро возраставшую ярость. Он ответил на тычок ударом ладони, который сбросил насмешника на грубо выструганный стол. Пиво плеснуло через край кружки. Кофиец злобно зарычал и вытащил меч.
— Собака, дикарь! — загремел он, — За это я вырежу сердце из твоей груди!
Блеснула сталь. Сидящие вокруг поспешно бросились искать безопасное местечко. В спешке они опрокинули единственную горевшую в комнате свечу. Кабак погрузился в темноту. Треск опрокидываемых скамеек, топот ног, вопли и проклятия — вот что было слышно, а еще пыхтение обоих задир и наконец крик боли, пронзивший гвалт и сумятицу. Когда свечу снова запалили, оказалось, что большинство гостей исчезли, сбежав через дверь и разбитое окно, остальные забрались под столы и за винные бочки. Варвар тоже покинул заведение. В центре комнаты лежал окровавленный труп кофийца. С безошибочным варварским инстинктом киммериец отыскал обидчика в темноте и, воспользовавшись всеобщей суматохой, прикончил.
2
Свет факелов и шумное веселье гуляк остались позади. Киммериец избавился от своей рваной куртки и теперь шагал сквозь ночь совершенно голый, если не считать набедренной повязки и высоких шнурованных сандалий. Он скользил с гибкостью тигра, его стальные мускулы играли под загорелой кожей.
Конан достиг той части города, что прилегала к храмам. Они поблескивали в свете звезд со своими мраморными снежно-белыми колоннами, золотыми куполами и серебряными арками порталов, эти ларцы бесчисленных загадочных божеств Заморы. Конан не слишком ломал себе над этим голову. Он знал, что религия Заморы, как и все прочее у народа, издавна изведавшего блага цивилизации, сложна и понять ее нелегко и что свое изначальное естество она давно затеряла в лабиринте обрядов и обычаев. Много часов провел он на открытых площадях, внимая увещеваниям теологов и учителей, и после этого запутался еще больше, чем прежде. Но в одном отныне он был убежден твердо: ни один из этих философов не пребывал в здравом рассудке.
Его родные боги были просты, и понять их было несложно. Кром был верховным среди них. Он жил на высокой горе, откуда насылал испытания и смерть. Бесполезно было молить о чем-либо Крома, ибо он был мрачным, диким богом и презирал трусов. Но мальчика при рождении он наделил мужеством, волей и силой убивать врагов. Это было, по воззрениям варваров, все, чего следовало ожидать от бога.
Сандалии Конана не издавали ни малейшего шума, ступая по блестящим камням мостовой. Ни одного стражника не было видно, ибо даже воры из «Прожорливой глотки» избегали храмов, где — как кругом болтают — всякого, кто вступал в них с нечистыми намерениями, ждала ужасная судьба. Впереди Конан видел Башню Слона, устремлявшуюся к небу. Он спрашивал себя, откуда она получила свое имя. Никто этого, казалось, не знал. Сам он еще никогда не видел слона, однако знал по рассказам, если только правильно понял, что это чудовищно огромный зверь с одним хвостом спереди и одним сзади. Во всяком случае, так объяснял ему путешественник-шемит и притом клялся, что тысячами видел таких зверюг в стране гирканцев. Но нужно, конечно, еще не упускать из виду, что все шемиты большие любители соврать. В Заморе, по крайней мере, никаких слонов не водилось.
Холодно поблескивая, башня, казалось, хотела схватить звезды. В солнечном свете она так ослепляла, что только немногие переносили прямой взгляд на нее. Шептали, что она целиком построена из серебра. Она имела форму цилиндра, была высотой в сто пятьдесят футов, и драгоценные камни мерцали в свете звезд — они были густо утыканы в верхний край или в заграждение, что опоясывало башню. Башня стояла посреди сада, раскинутого высоко над городом, и легкий ветерок раскачивал ветви чужеземных деревьев. Могучая стена окружала сад, и с внешней стороны стены вокруг находилась низкая, не очень широкая полоска земли, которая также была отгорожена стеной. Ни один луч света не вырывался из башни. Она явно не имела оконных отверстий, по меньшей мере, их не было над внутренней стеной. Только сверкающие камни высоко наверху разбрасывали холодное сияние.
Под нижней внешней стеной рос густой кустарник. Киммериец проскользнул поближе и остановился, чтобы получше разглядеть всю картину. Хотя стена была довольна высока, одним прыжком он наверняка мог бы достичь края стены и уцепиться пальцами, а дальше оставались детские игрушки — подтянуться и перебраться через нее. Он не сомневался, что и внешнюю стену может одолеть подобным же образом. Но он заколебался при мысли о неизведанных жутких опасностях, которые, как он предполагал, подкарауливают его в саду. Здешние люди казались ему чуждыми и полными загадок. Они были совсем другого рода, чем киммериец, они были даже не той крови, что более западные народы — бритунцы, немедийцы, кофийцы и аквилонцы, о тайнах цивилизации которых он уже многократно был наслышан. Люди в Заморе произошли от старой, очень старой цивилизации, и, насколько он успел с ними познакомиться, они казались ему до основания испорченными и развращенными.