Конан из Красного Братства
Шрифт:
Среди придворных интриг и высокой политики Алаф терялся, хотя более или менее знал об окружающей его обстановке. Несмотря на возраст и скромное происхождение, юноша умел слушать и делать выводы. Занятый по горло работой, с обоженным лицом и покрытый ранами, он не утратил способности четко мыслить. На хромающего по дворцовым залам сына пекаря вельможи не обращали внимания, а этот искалеченный паренек в свободные минуты подслушивал их разговоры и внимательно наблюдал.
Убегающие водные духи жестоко наказали дерзкого изобретателя. Алаф лишь чудом не расстался с жизнью. Покрытое мокнущими пузырями лицо юноши выглядело ужасно. Ожоги и раны в разных местах длительное время не позволяли ему даже сидеть. Но все же он мог себя считать любимцем богов. При взрыве многих людей разорвало на части или ослепило раскаленным паром. Успели ли пострадавшие подумать о виновнике беды? Когда полумертвого алхимика выловили из воды, он еще находился в сознании и увидел весь масштаб разрушения. Молодой человек потом долго не находил себе покоя, терзаясь за загубленные им души.
Да… демоны, элементалы слишком сильны. Действия духов стихии почти не подвластны логики смертного. Алаф знал, что должен тщательно изучить их поведение, чтобы избежать трагедии на следующих пробах. Следовало изменить конструкцию машины и поколдовать со смертоносным горячим потоком. Мучимый совестью, он все-таки решил довести свое дело до конца. Если великий Тарим подарил ему жизнь, то наверняка не просто так. Скорее всего, Алафу предстоит сделать важное открытие, и гибель невинных людей стала только показательным примером. Это озарение немного успокоило расстроенные чувства юноши, подкрепив также правильность намеченного пути. Теперь уже и награда перестала быть настолько важной перед стремлением оправдать надежды богов.
В голове Алафа рождались все новые идеи. Силу разгневанных духов при соответствующих условиях можно было бы использовать в качестве грозного оружия против врага. Неплохо бы трубу, отводящую пар от казана с кипятком, заткнуть тяжелой пробкой. Выстрелив, такой снаряд вместе с армией взбешенных демонов нанесет противникам урон гораздо больше того, что причинили одни убегающие духи людям на берегу. Алхимик обнаружил, хотя пока не был готов объяснить, зависимость силы и ярости духов от степени нагрева их тюрьмы.
Для получения наивысшей температуры требовалось топливо лучшее, чем уголь и сера. Юноша вспомнил о пылающих снарядах Мустафара. В арсенале он исследовал легковоспламеняющуюся субстанцию, однако большинство ее ингредиентов были ему не знакомы. К счастью, Мустафар обещал помочь, заверив, что легко создаст любую горючую смесь. Командование флотом побоялось широко внедрять его снаряды на деревянных галерах, поэтому заказало ограниченное количество. Но мастер не терял оптимизма и продолжил трудиться над многочисленными проектами. В частности Мустафар разрабатывал совершенные катапульты; весла, которые превращались бы в оружие; длинные самовозгорающиеся канаты, что выстреливались бы с палубы и оплетали корабли противника, вызывая пожар. Инженер интересовался замыслом Алафа и охотно дискутировал с ним на тему паровых снарядов, разрывающихся на борту вражеского судна.
— В конце концов, наши цели совпадают, — изрек однажды Мустафар, ковавший из бронзы деталь какого-то хитроумного механизма. — Служить императору и нести смерть врагам для нас высшая честь. Простым ремесленникам, коими мы являемся, не свойственна любовь к золоту. Поэтому тебя стоит уважать… Ты честный мастер, как я, а не один из придворных павлинов и высокомерных магов, — он отложил в сторону железный молот и присел. — Нам не нужны некие таинственные силы подземного мира или звездных систем.
Насмешливое замечание относилось к Тамбару Паше. Парусное судно с мехами оказалось малопригодным, но астролога все равно объявили победителем первого этапа состязаний, поскольку его проект не повлек никаких печальных последствий. Сам звездочет списывал свои неудачи на изготовителей мехов и на неблагоприятное расположение светил в тот день (о чем предостерегал заранее). Тем не менее, Тамбар Паша оставил свой якобы безошибочный проект и занялся другими делами. Прошел слух, что должна появиться система весел, способная заменить гребцов, хотя подробности не разглашались. Астролог упорно хранил молчание, отказывая всем в доступе к личной мастерской и тем напуская еще больше тумана на исследования.
— Твои слова абсолютно правдивы, — согласился с хозяином молодой гость. — Мне хочется лишь узнать, почему и как получаются разные вещи. Я никогда не приму образ мышления Тамбара Паши и чувствую себя неловко в его обществе, — алхимик сел возле своего старшего товарища и невольно поморщился. Лавка была твердой. — А что насчет философа Залбувалуса? По-моему страшный человек…
— Есть в нем что-то зловещее, — кивнул Мустафар.
Потом они пустились в обсуждение чудачеств коринтийца, который с того злосчастного дня не показывался на людях. Очевидно, он поправлял методику дрессировки рабов. Насколько продвинулся Залбувалус в этой области, тоже никто не знал. Говорили только, что философ сохранил прежнюю команду, но увеличил ответственность каждого ее члена и ужесточил кару за промахи.
— По крайней мере, нас сейчас не будит барабанная дробь, — сказал Алаф.
Мустафар хмурился, глядя через окно на здание, где проживал Залбувалус.
— Мне больше нравились звуки барабана, чем то, что ночами раздается из жилища коринтийца: визги, вой, жалобные мольбы и хриплый голос, вещающий на неведомом языке. Магия всегда заставляла меня содрогаться.
— Наверное, Залбувалуса интересуют души людей. Он желает усовершенствовать человеческую сущность, сделать ее сильнее и выносливее.
— Или выжать все соки из покорных невольников, — Мустафар скривился в отвращении. — Странный тип этот коринтиец, подстать Кроталусу. О пристрастиях того также ничего не известно.
— Мага не отстранили от участия в турнире, — Алаф ерзал на жесткой скамье. — Плохой результат экспедиции на север не явился поводом. Я думаю, Кроталус сумел в чем-то убедить Ездигерда, если принц даже перенес дату следующего испытания.
— Как бы сказать… — мастер снова принялся за оставленную ковку. — Может, Кроталус действительно начал работать всерьез. Он перебросил на другую сторону залива, где болотистые берега, артель плотников и судно. По некоторым данным там будто бы переделывают корабельный киль, предавая ему необычную форму.