Конан "Классическая сага"

Говард Роберт Ирвин

Ласковые прибрежные волны касались босых ступней мореходов; лишь немногие из них щеголяли в высоких, достигавших колена, кожаных сапогах. Зато у всех был обернут вокруг талии цветной шарф, а за ним торчали кинжалы, кривые сабли или длинные палаши. Экипаж суденышка представлял собой разнородную и красочную картину; большая часть команды происходила из Аргоса, но среди этих приземистых крепких парней с каштановыми волосами попадались и зингарцы — высокие стройные брюнеты, а также люди из Шема — коренастые, широкоплечие, с крючковатыми носами, до глаз заросшие курчавыми чёрными бородами. Не было сомнения, что эти люди — пираты, члены многочисленного братства авантюристов и искателей добычи,

бороздивших воды Западного Океана.

Среди них выделялся своим видом единственный стигиец — очень высокий, худой, с наголо обритым черепом сверкающими, как жесткие чёрные агаты, глазами. Одет он был в короткую тунику и сандалии с ремешками. Товарищи звали его Мена–колдун; он был полукровкой, рожденным вне брака. Сын шемитского жреца и женщины из стигийского города Кеми.

Подтащив баркас к зарослям, мореходы постарались, как можно тщательнее замаскировать свое судно. Командовал ими широкоплечий человек гигантского роста с закаленной жарким солнцем и выдубленной солеными ветрами бронзовой кожей. Его лицо было покрыто шрамами в отличие от большинства остальных пиратов, гладко брито; на плечи спадала тяжёлая грива спутанных чёрных волос, из–под густых тёмных бровей холодным блеском сверкали глаза цвета сапфира. На боку великана висел изогнутый меч, за пояс был заткнут длинный кинжал. Родом он был из далёкой горной страны Киммерии, звали его Конаном.

Вслед за первым к песчаному берегу залива пристал ещё один баркас. В некотором отдалении, не заходя в бухту, покачивалось на волнах судно гораздо больших размеров — пиратский парусник «Ястреб». Матросы потащили второй баркас к тем же зарослям. Его командир подошел к Конану, который внимательно наблюдал, как его люди прикрывают борта огромными пальмовыми листьями, дабы оградить баркасы от постороннего любопытного взора. Этот человек был зингарцем — смуглым, с орлиным носом, тонким и выступающим вперёд острым подбородком, украшенным небольшой темной бородкой. Капитан Гонзаго был из самых удачливых и жестоких барахских корсаров. Конан уже около месяца служил у него в качестве первого помощника

— Поторопи своих парней, — обратился к нему Гонзаго. — А потом собери их и иди следом за мной.

Конан кивнул в знак согласия и уже открыл, было, чтобы рявкнуть на суетящихся у баркасов людей, как вдруг кто–то осторожно потянул его за рукав. Опершись, он увидел, что за его спиной стоит стигиец Мена.

— В чем дело? — недовольно спросил Конан.

Северянин вообще с недоверием относился к стигийцам, а особенно не любил всяческих магов, чародеев и колдунов.

— Опасность, — еле слышно выговорил Мена. — Здесь в воздухе витает запах смерти.

— Держал бы ты лучше язык за зубами, — с неприязнью процедил варвар.

Он прекрасно знал, каким суеверным и плохо управляемым народцем были барахские пираты, как эти отчаянные храбрецы могли переполошиться от какого–нибудь неосторожно оброненного слова. Конан возражал против того, чтоб в экипаже остался стигиец — колдун он там или нет, а лучше держаться от таких людей подальше; однако капитан Гонзаго, видно, придерживался на этот счет другого мнения и к словам киммерийца не прислушался.

— Ну, скоро вы там? — зарычал подошедший к ним Гонзаго. — Ты что, не видишь, что через час стемнеет, а нам ещё нужно успеть пробраться через весь остров к башне! Пройти по этим богами проклятым джунглям! Я же ясно сказал: подгони своих бездельников, а не то…

Киммериец счел нужным рассказать капитану о предчувствиях Мены. Гонзаго несколько притих и окинул стигийца внимательным взором.

— С чего ты взял, что здесь витает смерть? И какая? Кто может погибнуть и от чего? Выражайся яснее, приятель!

Мена лишь с сожалением покачал головой.

— Я кожей чувствую опасность, капитан, но ничего больше сказать не могу. И еще — очутившись здесь, я понял, что мы зря забрались на этот остров. Сиптах слишком могущественный чародей; похоже, я не сумею противостоять его колдовству.

Гонзаго в сердцах сплюнул и разразился замысловатым проклятием, помянув Сета, Нергала и всех чёрных богов. Киммериец в это время внимательно изучал окружавшие его лазурные морские волны, золотой песок, багровые отблески заката на вечернем небе. Опасность?.. Что бы там ни мерещилось стигийцу, он, Конан, пока опасности не чувствовал. Ну, разве что в подходивших к самому берегу мрачных зарослях джунглей — он знал, что там могут скрываться кровожадные хищные звери и существа похуже, вроде гигантских змей или совсем маленьких, но столь ядовитых, что одно их прикосновение грозило неминуемой смертью. А ещё были там засасывающие болотные трясины, лихорадка, вызванная укусом безобидного с виду насекомого, или же свистнувший из–за древесного ствола отравленный дротик туземца

Но с подобной опасностью каждый из его людей встречался не раз и не два; в этом не было ничего необычного, из таких событий и состояла повседневная жизнь авантюристов–флибустьеров. А здесь пока все шло как по маслу: бухточка спокойная, погода — прекрасная, не видно никаких следов самого страшного хищника — того, что о двух ногах. Что же касается зверей, бегавших на четырех лапах, то по своему богатому опыту киммериец знал, что такие небольшие островки редко привлекают крупных и опасных хищников. Так что же почудилось этому недоумку–стигийцу? Кром, надо признаться, что иногда эти колдуны ощущают то, что недоступно чувствам простого человека.

2. Волшебный кристалл

Отряд пиратов, стремясь до наступления темноты миновать как можно большую часть дороги, быстро продвигался в глубь острова. Впереди шли два человека, прорубавшие длинными тяжелыми ножами путь среди густых зарослей; они также делали на деревьях зарубки, чтоб легче было найти обратную дорогу. Когда эта пара уставала, их сменяла следующая, поэтому двигались пираты с изрядной скоростью.

Пока ничто не говорило о том, что может подтвердиться мрачное предсказание Мены–колдуна. Пиратам не встречались звери более опасные, чем дикие полосатые свиньи, опрометью бросавшиеся при их появлении в кусты. Один раз они видели одинокую змею, но и та, мелькнув блестящим пятнистым телом, тоже мгновенно исчезла в зарослях

Словом, все шло настолько успешно, что это начинало вызывать у Конана определенное беспокойство. А через некоторое время пробудился внутренний инстинкт варвара, и Конан тоже стал ощущать что–то недоброе. В его голове промелькнула та же мысль, что и у Мены, — пожалуй, было бы лучше, если б Гонзаго не влезал в это подозрительное и странное дело.

Башня, к которой двигался пиратский отряд, возвышалась на берегу маленького безымянного острова близ побережья материка, где проходила граница между Стигией и Кушем, к югу от стигийской столицы Кеми. Ходили упорные слухи, что на этом островке обитает могущественный стигийский колдун Сиптах, что живет он там один в компании с множеством страшных сверхъестественных чудовищ, вызванных его заклинаниями то ли из неведомых глубин преисподней, то ли из других миров и эпох. Кроме того, среди пиратов Барахского архипелага считалось, что в башне, где живет этот маг, собрано огромное богатство — золото, серебро, драгоценные камни, поднесенные колдуну, как плата за помощь или же, как откуп от его враждебных заклинаний. Но капитан Гонзаго прибыл на этот остров не для того — или, скорее, не только для того, — чтобы разграбить эти несметные сокровища