Конан. Пришествие варвара (сборник)
Шрифт:
Над полем кровавой битвы разнесся боевой клич Конана, и одурманенные, но кипящие гневом зингарцы удвоили свои усилия. Крики боли и проклятия почти утонули в звуках клинков, рассекающих плоть и кости.
Наконец черные люди дрогнули и устремились к выходу. Очутившаяся на их пути Санча с визгом бросилась в сторону. Арка оказалась слишком узкой для толпы убегающих, сразу возник затор; ликующие зингарцы с радостными криками обрушивали сталь на спины ближайших врагов. Столпотворение под аркой превратилось в кровавое побоище. Уцелевшие великаны разбежались по замку, теперь каждый был сам за себя.
Их азартно преследовали. Великаны удирали по заросшим травой дворам, по сверкающим
Дрожащая от ужаса Санча укрылась во дворе с колодцем. Вдруг снаружи раздался жуткий крик, послышался топот ног, и через арку вбежал окровавленный черный великан. Это был вожак, тот самый, у которого сверкал на голове драгоценный обруч. По пятам за ним бежал коренастый пират. У самого края колодца великан остановился и обернулся – видимо, понял, что уйти ему не дадут. Он поднял саблю, оброненную каким-то умирающим моряком, и встретил натиск зингарца непривычным оружием. Сила черного гиганта вкупе с неосторожностью одурманенного пирата дала желанный результат – моряк рухнул с проломленным черепом. Но удар оказался таким мощным, что не выдержал и клинок в руке последнего живого великана.
Он бросил рукоять в толпящихся под аркой пиратов и повернулся к колодцу. Искаженное злобой демоническое лицо застыло, превратилось в чудовищную маску. В этот миг Конан прорвался сквозь толпу пиратов и, не медля ни секунды, устремился к чернокожему.
Гигант раскинул руки, из его горла исторгся нечеловеческий вопль – единственный звук, который люди услышали от черных тварей за все время битвы. Он протяжно кричал, изливая в небеса свою ненависть. Это не был голос живого существа – это был вой адской твари. Зингарцы оробели, кое-кто даже попятился. Один лишь Конан не остановился. Он молча занес над головой свой грозный меч, чтобы сразить черного демона, застывшего у бортика колодца.
Но в то самое мгновение, когда обагренный кровью клинок сверкнул в воздухе, исполин прыгнул. Казалось, он на какую-то секунду завис над колодцем. А затем с потрясающим землю ревом вздыбились, устремились ему навстречу зеленые воды – как будто посреди странного замка проснулся вулкан и исторг вверх зеленую лаву.
В тот миг, когда вода скрыла черного исполина, Конан прервал свой стремительный прыжок – и как раз вовремя, иначе бы он угодил в колодец. Он отскочил назад и замахал могучими руками на своих людей, отгоняя их от опасного места. Нефритовый колодец превратился в настоящий гейзер, из него с оглушительным шумом извергался водяной столб, увенчанный пенной шапкой.
Конан гнал пиратов к арке, как стадо баранов, не жалея тумаков и ударов мечом плашмя. Казалось, от кошмарного рева воды они утратили остатки рассудка. Даже Санча стояла в оцепенении, распахнув от ужаса глаза, и неотрывно смотрела на зеленый столб. Киммериец окликнул ее громовым возгласом, который перекрыл грохот воды и вывел ее из ступора. Протягивая руки, девушка бросилась к нему. Конан подхватил ее под мышку и вынес со двора.
Уцелевшие матросы между тем столпились у последней арки, той, что вела на луг. Обессилевшие, израненные люди едва держались на ногах, их одежда превратилась в кровавые лохмотья. Они стояли и тупо разглядывали огромную колонну яростной воды, которая в один миг выросла, казалось, до самого небосвода. Белая пенная шапка над колонной была раза в три шире ее
Конан окинул взором жалкие остатки команды «Головореза»: два десятка окровавленных людей, не больше. В такой ситуации не до щепетильности. Он схватил ближайшего пирата за шиворот и так встряхнул, что кровь из ран моряка забрызгала всех вокруг.
– Где остальные? – проревел Конан своей жертве в ухо.
– Все тут! – крикнул тот в ответ, перекрывая грохот гейзера. – Остальных прикончили эти черные твари…
– Ладно, я понял. А теперь давайте убираться отсюда! – взревел Конан и грубо пихнул зингарца к выходу. – Этот столб вот-вот рухнет!
– И утопит нас всех! – Перепуганный мореход заковылял к арке.
– Утопит? – осклабился Конан. – Как бы не так! Превратит всех нас в каменных болванов. А ну, бегом к берегу, псы, разрази вас Кром!
Он поспешил к выходу, оглядываясь то на грандиозную водяную башню, то на едва переставляющих ноги морских волков. Они, ошеломленные кровопролитной битвой, оглушенные чудовищным ревом воды, двигались, как в трансе. Конан подгонял их самым немудреным способом: с руганью хватал за шиворот и толкал к арке, прибавляя им скорости крепкими пинками. Санча боялась с ним расстаться, так и норовила обвить руками, пока не получила шлепок по ягодице – такой крепкий, что она птицей вылетела на луг.
Лишь когда Конан убедился, что ни один из переживших битву пиратов не остался в стенах замка, он сам пересек заросший травой двор. Обернувшись, он бросил взгляд на ревущую колонну, которая возвышалась над замком. Башни в сравнении с ней казались крошечными. Конан последним выбежал наружу, покинув эту обитель неописуемых кошмаров.
Зингарцы уже оставили позади плоскую вершину холма и теперь спускались по склону. На макушке следующего холма его дожидалась Санча. Конан остановился на мгновение, чтобы бросить на замок последний взгляд: казалось, над башнями распустился циклопический цветок с зеленым стеблем и белыми лепестками. Воздух был наполнен умопомрачительным ревом.
Внезапно нефритово-зеленая, увенчанная белым колонна накренилась с таким грохотом, будто раскололся небесный свод, и на замок обрушились гремучие потоки, вмиг поглотив и стены, и башни.
Конан схватил Санчу за запястье и припустил со всех ног. Бегущие оставляли позади холм за холмом, по пятам за ними с грохотом и ревом неслась зеленая вода. Бросив взгляд за плечо, Конан увидел, как расстилается с вершины на вершину широкая зеленая лента. Поток продолжал расти, только теперь не в высоту, а в длину; не меняя направления, он исполинским змеем спускался в балки и взбирался на холмы. Казалось, он обладал разумом и задался целью во что бы то ни стало настигнуть свою упущенную добычу.
Как только киммериец понял это, он удвоил усилия, что было настоящим подвигом. Санча вскоре изнемогла, ее уже не держали ноги, и она со стоном упала на колени. Конан перебросил ее через свое крепкое плечо и побежал дальше. Его грудь бурно вздымалась, ноги подкашивались, воздух со свистом вырывался сквозь стиснутые зубы. Впереди, подгоняемые страхом за свою жизнь, из последних сил семенили пираты.
И вдруг перед его глазами открылось море. У Конана уже кружилась голова от изнеможения, он сам не понимал, как ему еще удается переставлять ноги. Он увидел «Головореза» – судно было целым и невредимым. Пираты с разбегу попрыгали в шлюпки, Санча упала на дно и так и осталась лежать, не имея сил подняться. У Конана стучала кровь в ушах, а перед глазами клубился алый туман, но он схватил весло и греб наравне с задыхающимися от бега товарищами.