Концепция лжи
Шрифт:
– На Бэксайде, – кивнул Леон. – Чтоб никто не увидел. Так это не сказки, что ли?
– Ну видишь, – скривился Мельник и потянулся наконец к давно наполненной рюмке, – даже если тебе кто-то рассказывал об этом – заметь, кстати, я не спрашиваю кто… нет, Леон, очевидно, это не сказки. У меня, повторяю, нет прямых доказательств, есть только слова, а с одними лишь словами я наверх, понятно, не пойду.
– Так ты что же, умолчал об этом?
– Конечно же, нет, но любые слухи я обязан подавать именно так: «Слухи»… закрыть кавычки. Просто слухи-то ведь тоже бывают разными. Явный бред отсортировывается еще на первых этапах, бред правдоподобный проверяется… ну и так далее. Слух о переговорах с массин-ру идет в графе «весьма вероятно». Если бы было очень нужно, тогда, конечно, к проверке подключили бы наших сухопутных коллег, и – раньше-позже, но подтверждение бы мы нашли. Иногда такое уже бывало. Но в данный момент для нас, то есть для Славянского союза, факт этих переговоров не столь уж важен, поэтому распылять задарма ресурсы не стали. Сейчас важнее другое, и если по-хорошему, то нам с тобой нужно работать не с операми из ФСБ, а с представителями прежде всего политической разведки наших стран. Ведь мы знаем то, чего они не знают и знать не могут…
– Если я правильно понял твои намеки, ты боишься, что европейские правительственные структуры постараются взять правые движения под свой контроль?
– Да, потому что иначе они окончательно выпустят из рук вожжи, и тогда уже никто не остановит негосударственные космические программы. Мы оказались в очень сложной ситуации, Леон. На словах наши чинуши однозначно против Договора, но вот экономические последствия его срыва могут прийтись им не по вкусу – ведь и россияне, и ваши только и ждут, когда наконец «станет можно»…
– Я давно перестал соображать, где там наши, а где ваши, – буркнул Леон. – А скоро они еще и с индокитайцами перепутаются.
– Что, естественно, приведет к потере рычагов власти уже и для наших правительств. И дальше? Устраивать образцово-показательные процессы на манер «политэкономических» судов столетней давности? Так сейчас этот номер уже не пройдет ни в Москве ни в Киеве. А вот наши с тобой яйца окажутся на сковородке при любом развитии событий. Понимаешь?
– И что ты предлагаешь?
– У меня все время шевелится такое ощущение, что я не знаю чего-то очень важного… хожу вокруг да около, и никак не могу нащупать самую суть. Будем искать, пан майор, потому что ничего другого нам не остается.
В районе шести, когда Леон уже сворачивал с четвертого Кольца к себе на южную хорду, на шее ожил коннектер.
– Опять я, – без лишних предисловий сказал Мельник. – Нам назначили офицера по связям с Евроагентством. Подполковник Фридрих Каплер. Ты, кажется, знаешь его лучше, чем я?
– Подполковник? – немного удивился Леон. – Я почему-то был уверен, что он гражданский чиновник. Хотя, какая нам разница. Да, я его знаю – хороший парень. Кстати, его назначение кое-что проясняет.
– Что же?
– То, что мы будем работать с наиболее «правой» стороной Евроагентства. Каплер – это их креатура, на все сто. Я, кстати, и не знал что с ним случилось в зале. Ну, слава богу…
– Угу… – Мельник немного помолчал, размышляя о чем-то – похоже, привычки Коровина были поистине заразны, – Он, кстати, с тобой сегодня свяжется.
– Так ты уже говорил с ним лично?
– Два слова, не больше. Завтра будь не позже десяти, шеф сейчас решает вопрос с оперативниками – в десять все прояснится.
После душа Леон разодрал упаковку с шестью аккуратными бутылочками пражского – пиво, считал он, должно быть либо немецким, либо чешским, и никак иначе. Кухонный автомат выдал ему еще утром заказанную пиццу с грибами. Отрезав от нее приличный кусок, Макрицкий вылил первую из бутылок в затейливого вида глиняную кружку с крышкой, и глубоко вздохнул.
Его ближайшая перспектива выглядела совершенно туманной. Коровин имел дурную манеру зачастую недоговаривать, ставя своих подчиненных перед необходимостью самостоятельно анализировать любую задачу. Как правило, такой подход приносил свои плоды – вот только самому генералу, очевидно, икалось едва не каждый день. Хотя, конечно, ленивые и нелюбопытные у Коровина долго не задерживались. Сейчас же – и Леон чувствовал это совершенно отчетливо, – шеф недоговаривал о многом, очевидно, его самого мало радовала необходимость по самые уши засунуться в политические игры на верхнем этаже. И все же Макрицкому казалось, что дело тут не только в политике. Коровин, похоже, должен был скрывать нечто слишком значимое. Что? Прослужив в Москве более полугода, Леон не имел даже приблизительного понятия о некоторых направлениях работы своего «заведения». Тематика, на которую его вербовал когда-то Мельник, оказалась всего лишь одним из этих направлений: но были и другие, может, менее затратные, но все же, судя по некоторым признакам, достаточно значимые.
Макрицкий никогда не старался всунуть свой нос туда, куда не звали, однако сейчас он ощущал некую, пусть смутную, но все же тревогу – не оказаться бы потом в роли мальчика для битья…
Служебный коннектер задрожал сигналом вызова. Удивленно чертыхнувшись, Леон нащупал кнопку ответа и сразу же услышал знакомый голос Каплера.
– Привет везунчикам! Как здоровье?
– Привет, Фриц! Ты-то как? Ты где сидел? Сам выбрался, или?..
– Я не попал в зал вообще, – засмеялся Каплер. – То есть я уже бежал туда, когда бахнуло, а потом помогал охране вытаскивать живых. Кстати, я искал тебя… но не нашел, и решил, что ты – все. Ты, говорят, выполз из зала одним из первых?
– Я забился под какой-то диван и выключился, меня потом уже нашли. Я, честно, говоря, и не помню ничего толком – так, обрывки. Меня, очевидно, взрывной волной немного достало: хорошо, что вокруг было мягкое, я и не сломал даже ничего.
– Ну я и говорю, везунчик. Ты уже в курсе, что меня назначили на связь?
– Да, мне Мельник звонил. Чего нам ждать от вас, как ты считаешь?
Каплер коротко хихикнул и вздохнул:
– Да если б я сам представлял. Пока у нас переполох и ожидаются французы. Они сейчас невероятно активны, но сделать им, я так думаю, ничего не удастся. Нужно идти по линии финансовой разведки, а с этим делом у всех полный завал. В Париже идут активные опросы банкиров, но как только банкир выходит из офиса «спецуры», туда врываются его адвокаты. Студентов, конечно, нахватали много, и нахватают еще, уже и у нас в Гамбурге человек двадцать взяли. Не знаю, что из этого выйдет. По-моему, «Воины Земли» – это чья-то буйная фантазия, не больше. К реальным организациям правых они не имеют ни малейшего отношения, а тех, в свою очередь, крайне трудно в чем-либо обвинить. Единственный путь, как я думаю – это внедряться в некоторые группы, действительно обладающие постоянным «черным» финансированием.
– И таких у вас много? Я, признаться, этой темой никогда не занимался.
– Сейчас, видимо, придется. Такие у нас действительно есть. И начинать следует с выявления путей этого самого финансирования. Так что то, что ты видишь сейчас, это лишь первая, паническая волна. Она скоро схлынет, всех горлопанов отпустят по домам, тогда и будем заниматься серьезными вещами.
– Ты думаешь приехать?
– Да, в ближайшие дни. Это уже решено и согласовано по всем инстанциям.
– Слушай, Фриц… – Леон отхлебнул пива и поскреб затылок: – У меня к тебе просьба – и как раз частично по нашей тематике. Ты не мог бы по своим каналам обратить внимание на некий гамбургский банк «Феникс»? Он тесно связан со Славянским союзом, и у моего папочки вдруг возникли подозрения насчет финансовой чистоплотности совета директоров. Тебе это сейчас не сложно, так ведь?