Концерт Чайковского в предгорьях Пиренеев. Полет шмеля
Шрифт:
Мигелю лет сорок. Он высокого роста, но не слишком…
— Зачем вы ходите за мной? — сказала я немного раздраженно. — Ведь это бессмысленно… Да и сейчас вот подошли… Что вам надо?
Он посмотрел на меня своими темными глазами и такая бездна глянула из них на меня, что я испугалась. Как будто это и не человек вовсе смотрел на меня, а какой-то неведомый зверь. Доисторическое животное…
При этом Мигель улыбался. А надо сказать, что он — очень красивый мужчина. Вернее, это неточно сказано. Красивых мужчин много. Может быть, ты заметил, что Испания вообще богата красивыми мужчинами. Мы ведь не только страна
Он не то, чтобы красивый. У него очень значительная внешность. Понимаешь — значительная…
Это трудно описать. Описать легко красоту — прямой нос, белые зубы, большие глаза. И так далее. А значительность — это такое… Такое, что смотришь на человека, и видишь, что это Личность. Неважно, хорошая или плохая, но значительная. Это не букашка…
Сорок лет — это уже не молодой человек. Не слишком молодой. Бывает, посмотришь на американских актеров — сорок лет для многих из них — это юность. Они еще инфантильны в свои сорок. Для серьезных же мужчин, сорок — это уже возраст. И на лице Мигеля все это отразилось. Там морщины, складки — глубокие, выдающие человека сильного характера и сильных страстей…
При этом ни одного признака дряхлости. Он поджарый, крепкий, мускулистый человек.
— Что мне может быть от вас надо? — сказал он в ответ и улыбнулся своей жесткой улыбкой мудрого человека. — Мне остается только пожалеть вас, если вы забыли, что может быть надо мужчине от такой красивой женщины, как вы.
— Не стоит меня жалеть, — сказала я. — Скорее уж я могу пожалеть вас. Вы в жаркий день ходите по городу и занимаетесь тем, что преследуете замужних дам для того, чтобы делать им недостойные предложения. Что вы об этом думаете?
Мигель не ответил. Он смотрел на меня изучающим взглядом. Чего только не было в его глазах — спокойствие, уверенность в себе, снисходительное любование мной… Нет, его глаза не были жесткими тогда, они были просто изучающими и снисходительными. И он явно любовался мной и моим возмущением.
Официант принес мне лимонад, и я стала быстро пить его, надеясь сейчас же встать и уйти и навсегда забыть этого человека. Отделаться от него, и не сохранить о нем вообще никаких воспоминаний…
— Я думаю, что вам очень скучно, — сказал наконец он. — И вы не удовлетворены жизнью. Нет, вы конечно богатая дама и у вас замечательный муж. Я не спорю, наверное, это так… Просто мне захотелось поближе познакомиться с вами… Если вы не возражаете, конечно. — При этих словах он опять усмехнулся глазами так, словно не сомневался в том, что я не возражаю. Это меня возмутило, и я встала, сказав на прощание ледяным голосом:
— Конечно же, я возражаю. И совершенно не нуждаюсь в таком странном знакомстве. Прощайте.
И тут произошло невообразимое. Он вдруг, не вставая со своего стула, протянул руку и взял меня за запястье. Он взял меня крепко и я почувствовала силу в его загорелой руке.
— Завтра я буду здесь же, — сказал он негромко, но внушительно. — В это же самое время. И я буду ждать вас. И вы ошибаетесь — я не делаю вам недостойных предложений… Запомните только — завтра в это же время на этом месте я буду ждать вас.
— Это
— Я никогда не прошу ни о чем, — сказал Мигель и посмотрел мне в глаза своим немигающим взглядом.
— Я назначаю вам свидание, синьора. И буду рад, если вы соблаговолите прийти.
В этот момент он отпустил мою руку, я выдернула ее и быстро пошла к своей машине, стоявшей на соседней улице. Вернее, почти побежала…
В тот день я почти забыла об этом странном человеке. Вечером приехал с работы Симон, потом мы смотрели телевизор, потом… В общем, я не вспоминала о Мигеле. Но наутро… Наутро он не выходил у меня из головы. Я что-то делала по дому, разговаривала со служанкой, потом болтала по телефону, но у меня в мозгу все время как будто тикали часы. Я подсознательно считала часы и минуты…
«Прекрати, Эстелла, — сказала я себе. — Ты же прекрасно знаешь, что не поедешь на свидание к этому человеку. Ты ему так вчера и сказала. И у тебя не было сомнений на этот счет. Так что, что это за глупости?»
Но, как ни старалась я гнать от себя его образ и как ни гнала от себя отсчет времени, оставшегося до свидания, бороться с этим я не могла.
«Это глупо, — говорили мне мои мысли. — Это совершенно невозможно. Никогда ты не ходила на свидания с незнакомцами, заговорившими с тобой на улице. Даже в девичестве ты смеялась над такими людьми. Теперь же ты замужняя дама и любишь своего мужа. Это просто непристойно».
Но из памяти моей не шел тот человек. Все время передо мной стояли его немигающие глаза, его снисходительная улыбка, его ласковый голос. Ласковый и повелительный одновременно…
А потом я разделилась на две половинки. И эти половинки меня стали спорить друг с дружкой.
«Я просто поеду и посмотрю, ждет ли он меня там, в назначенном месте», — говорила первая половинка моего сознания.
«Но это нелепо, — возражала другая. — Какая тебе разница? Ну и пусть ждет, если ему нечего делать».
«Но он не увидит меня, — отвечала первая. — Я быстро пройду мимо, отвернувшись, и он даже не заметит меня. А делать мне все равно сегодня нечего. А день не такой жаркий, как вчера. И отчего бы не проехать до центра города и не погулять там»?
«Но он может увидеть тебя, — сказала вторая половинка. — Что ты тогда будешь делать»?
«Он не увидит, — солгала первая. — Я этого не допущу».
«Хорошо, поедем», — сказала вторая, предательски делая вид, что поверила первой…
Я села в машину и поехала в центр. До назначенного времени оставалось пятнадцать минут.
И тут, лавируя в потоке машин на въезде в город, я поймала себя на том, что нервничаю из-за задержек транспорта и два раза посмотрела на часы…
«Я вообще еду не за тем, чтобы даже смотреть на него», — продолжала лгать половинка моего сознания.
«Конечно, я еду просто прогуляться по городу. И хорошо, если этого мужчины там не окажется. Так будет еще лучше», — лицемерно вторила другая…
Я припарковала машину на старом месте и медленно пошла к тому самому кафе. Ноги мои почти не шли. Они передвигались еле-еле… Что-то говорило мне, что я иду роковым путем, что этот поступок мой будет иметь роковые последствия. Но я уже не слушала этот внутренний голос.