Концессия
Шрифт:
— А… мне куда?.. — растерялся я.
— Прямо, — усмехнулся Пимброк. — Не переживайте, мимо не пройдёте, вас встретят.
— Буду надеяться…
Ушёл… чёрт! Неужели я успел привязаться к этому старому педриле? Не хватало ещё… нет, это чисто психологический эффект — естественная тяга к первому заговорившему. Плюс стресс от резкой смены обстановки. Хотя кому я вру?! Смена обстановки, блин! Да я по факту всю привычную жизнь одним-единственным косяком обрушил! Неудачник долбаный… знаете расхожий прикол сомнительного качества? Ну, тот, где «Олег за всё берётся смело, всё превращается в дерьмо»? А если за дерьмо берётся, то просто тратит меньше сил. Как раз про меня, блин. Ладно, нефиг время тянуть, идти надо.
На выходе из крытого перехода (или на входе в общий зал?) меня и впрямь уже ждала делегация аж из двух человек. Дюжий молодец-охранник при униформе, дубинке и каком-то самопале в кобуре внимания моего не привлёк, а вот его спутница — дамочка
— Мистер Форрестер? — уточнила докторша, окинув меня томным взглядом.
Или мне показалось? Могло, кстати, особенно под впечатлением от голоса — грудного, чуть с хрипотцой, безумно красивого тембра. Влюбляюсь, что ли?! Если не в первого встречного, так во встречную… ну, хотя бы это радует.
— Да, мисс?..
— Санчес, — с готовностью подсказала дамочка. — Кэмерон Санчес, но можете звать меня просто доктор. Или «мэм».
Санчес? Да она такая же Санчес, как я Ротенберг! Если латинская кровь в ней и присутствует, то в минимальной концентрации. Скорее англосаксонка на вид, если шатенистые корни волос учитывать. А ещё довольно щекастенькая, лицо почти круглое, но не полное. Видимо, строение скул сказывается. В общем, далека от классических пропорций, но хороша, чертовка! С изюминкой.
— Хорошо… мэм, — почти незаметно сглотнул я. — Простите моё невежество, но я попросту не представляю, что делать дальше.
— Пока что ничего, — заверила докторша. — Просто следуйте за мной. Только сначала Джерри вас проверит. Чистая формальность, не принимайте близко к сердцу.
— Э-э-э?..
— Поставьте ваш чемодан сюда, сэр, — ожил охранник. — И поднимите руки… да, так достаточно.
А сноровисто он меня обхлопал. Правда, смысл данного действа от меня ускользнул: что он собирался найти? Оружие? Наркоту? Ещё что-то запрещённое? Как в старом анекдоте про таможенников? «Оружие, драгоценности, наркотики есть? Есть?! Ой, а можно с вами сфотографироваться?!» Очень смешно, блин.
— Хранилище информации экранировано? — вернул меня на грешную Роксану секьюрити, успевший наскоро просветить мой чемодан компактным древним сканером — обшарпанным и с физическим дисплеем.
— Конечно.
— Какой стандарт защиты?
— «Экстра-семь», кажется. А что?
— Значит, какое-то время продержится, — пришёл к заключению охранник. — Можете на временное хранение не сдавать, успеете ещё определиться.
— Думаете, накроется?
— Обязательно. Но не прямо сейчас.
Успокоил, м-мать.
— Он в вашем распоряжении, мисс Кей, — потерял ко мне интерес секьюрити. — Можете проходить.
— Пойдёмте, мистер Форрестер, — мило улыбнулась мне докторша. — За мной, пожалуйста.
Хм… встреча по высшему разряду, если учесть уровень колонии в целом. С чего бы такая честь? И куда меня, интересно?
Как оказалось, в небольшой закуток, отгороженный поляризованными стеклянными панелями от здоровенного, на несколько сотен мест, брифинг-зала. Самого настоящего, с трибуной, длинным столом президиума и рулонным экраном для примитивного медиапроектора, подвешенного под потолком — я его очень быстро вычленил взглядом на фоне пластиковой же облицовки. Сам зал был забит неряшливо расставленными пластиковыми стульями, а вот в моём закутке обнаружились кресла знакомой формы — такие же я видел в автобусе. Вот только эти оказались несравнимо мягче. Пластик более качественный? Или просто эластичный? Без разницы, главное, довольно удобно. И никого, кроме меня — докторша, как только убедилась, что я обихожен и даже вполне себе доволен, ретировалась, напоследок пояснив:
— Вам необходимо прослушать общий инструктаж, мистер Форрестер. Поскольку из специалистов вы один, придётся довольствоваться обществом рекрутов. Прошу вас, не обращайте внимания на некоторую специфичность мероприятия, к вам она ни в коей мере не относится. Просто наш главный безопасник, мистер Мюррей, практикует особый подход к этому контингенту. Прошу понять и простить.
— Да легко! — заверил я, но докторши уже и след простыл. — Ладно… подождём. Может, ещё что нового узнаю…
Ждать пришлось довольно долго, минут двадцать или около того. И львиная доля времени ушла на приём и размещение моих собратьев по несчастью — тех самых гастарбайтеров-латиносов, что пылили в автобусах в общей колонне. Ну а поскольку прибывали они партиями по пятьдесят человек — я не считал, просто включил логику — то вывод сам собой напрашивался: технология отработана, и всё идёт по накатанной. Так что появлению изрядного количества охранников я не особо удивился — первую партию сопровождало сразу десятеро секьюрити. Куда больше поразило их снаряжение и поведение — явились они в силах тяжких, при нелетальных средствах воздействия и броне, и держались настороженно. С одной стороны, для меня это всё дико… с другой — это я уже к попутчикам-латиносам привык, а здесь они пока неизвестные чужаки, с которыми нужно держать ухо востро. И всё равно как-то… стрёмно, что ли? Ну а когда в зал ввалилась следующая партия рекрутов в сопровождении ещё одного десятка охраны, я окончательно утратил чувство реальности. К чему такие… даже не предосторожности, а строгости? Явный же перебор! Я с этими людьми на одном лайнере провёл почти месяц, пересекались не раз и не два, несмотря на моё добровольное затворничество. Нормальные они. Нормальные. Парни и девушки, в соотношении примерно два к одному. И все довольно молодые — в диапазоне от двадцати до тридцати или совсем немногим больше. Все, как один, сами себе хозяева, не обременённые семьями, так что ничего удивительного, что уже в дороге образовалось немало парочек. Ну и «кружки по интересам» среди самых младших парней возникли, как же без этого? Этакие мини-банды, я бы даже сказал, зародыши. У нас в кампусе такие каждый год десятками самоорганизовываются в среде первокурсников, пока те ещё не влились в нормальную студенческую жизнь. Но такие больше шумят и работают на публику, нежели реальных неприятностей доставляют. А тут нате вам — толпа охраны, да к тому же предельно серьёзно настроенной! Такое ощущение, что прямо здесь и сейчас ожидают бунта, бессмысленного и беспощадного. Чудны дела твои, господи.
В конечном итоге в брифинг-зал набилось примерно шесть сотен народу, из которых сотня принадлежала к местным силовикам. Надо признать, действовали они вполне осознанно и сноровисто. Очень быстро выяснилось, что вновь прибывших рассаживают не как попало, а по строгой системе, отдельными скоплениями по пятьдесят человек, так, чтобы между кучками зрителей оставались достаточно широкие проходы, по которым парами курсировали охранники. И курсировали постоянно. А остальные выстроились вдоль стен, нервно косясь на аудиторию. Ничего удивительного, что и ей нервозность передалась, особенно молодняку из «кружков по интересам», хотя роптали уже почти все, вплоть до основательных тридцатилетних мужиков. И я бы не взялся предсказать, к чему бы это всё привело в конечном итоге, но тут ожидание закончилось — в брифинг-зал пожаловала комиссия по приёму. Целых два человека, между прочим! Здоровенный мужик за сорок, судя по породистой морде и бакенбардам — шотландец, а по архаичной камуфляжной форме, столь любимой всеми военными во всех человеческих мирах — однозначно силовик. Плюс моя старая знакомая докторша мисс Санчес. Хотя, повторюсь, какая она, на фиг, Санчез? Очень уж внешность нехарактерная для латинских кровей. Хотя, если присмотреться… вот сейчас, когда она уселась в «президиуме», уступив спутнику право первого слова, всё же что-то такое испанское просматривалось. С определённых ракурсов и при известной доле воображения, конечно. Впрочем, с любой стороны она симпатяжка, в отличие от мужика.
Тот, кстати, времени терять не стал и сразу же устроился за трибуной, первым делом грохнув кулачищем по столешнице — надо думать, для привлечения внимания. Ну а когда открыл рот, сомнений у меня не осталось — точно шотландец. Их выговор ни с каким другим не спутаешь.
— Слушайте сюда, обезьяны! — бодро рыкнул тип, окинув присутствующих злобным взглядом из-под насупленных бровей. — Дважды повторять не буду! Я Рэнди Мюррей, глава «грубиянов»… отставить! — глава Службы безопасности филиала нашей горячо любимой корпорации в этом богом забытом месте! Большинство из вас сегодня видит меня в первый и последний раз, на ваше счастье! Но практика показывает, что в каждую партию «мяса» затёсывается несколько долбое… отставить! — смертников, которые жить не могут без общения со мной! Не дай вам бог напроситься на аудиенцию! На этом с лирикой всё! Но я, к большому сожалению, должен провести первичный инструктаж. Что поделать, традиция! А традиции здесь, в Мэйнпорте, чтут! И одна из них — не попадаться на глаза Рэнди Мюррею! Повторяю — для вашего же блага, обезьяны! Я понятно выражаюсь?! Не слышу!!!
По залу пронёсся ропот, пара молодых да ранних даже рыпнулась было со своих мест, но секьюрити по периметру напряглись, а ближайшая парочка охранников резво вернула смутьянов на свои места лёгкими постукиваниями дубинок.
Да что ж он творит-то?! Что за дичь?! Понятно, что он солдафон, но зачем проецировать армейскую непосредственность, которая почти как детская, только матом, на гражданских? Вот нафига, я вас спрашиваю, толпу так провоцировать? С какой целью? И ведь сто процентов, что это всё не случайно!.. А докторше хоть бы хны, кстати. Как сидела, подперев рукой подбородок и устремив невидящий взгляд в аудиторию, так и сидит… самых буйных высматривает, что ли? Похоже. Что ж, последуем её примеру, тем более, что представление бесплатное. А ещё безопасное — я в закрытом закутке. А стёкла здесь те же, что и в автобусах, калёные дуплексы, через которые не очень-то и пробьёшься без спецсредств.