Конец бабьего лета
Шрифт:
— Мама, ее не трожь и не оскорбляй. Может, это любовь?
Мария аж села на стул.
— Сынок, одумайся! С ума спятил?
— Спятил, — подтвердил Гриша.
— Ни за что!.. Надю вызову, всю родню соберу, а не допущу!
— Мария, за тобой приехали, — крикнул дед.
Поблескивала начищенная медь оркестра. Праздновали открытие нового животноводческого комплекса.
Корреспонденты фотографировали доярок на фоне комплекса с батареей сенажных башен. Здесь
К Марии, широко раскинув руки, шел председатель колхоза Берестень с группой районного начальства.
— Траурный митинг по поводу кончины незабвенного прошлого! — шутливо произнес он, увидев грустное лицо Марии.
Мария невольно улыбнулась.
— Наша Мария Кузьминична Добреня будет заведовать молочным цехом комплекса. Вы все ее знаете. Двадцать семь лет отдала она молочной ферме, и всегда высокие показатели, так что заслужила, — гордо сказал Берестень. — Оператор комплекса тоже из бригады доярок — Клавдия Микусева. Ольга Дудакова — будущий зоотехник. Молодые кадры посылаем на учебу.
Мария взглянула в сторону доярок — Клавдия лихо отплясывала под гармошку перед представителями прессы. Доярки смеялись.
Берестень с комиссией двинулись дальше, а Любовь Николаевна Вежиевец, секретарь райкома партии, осталась с Марией.
— Ты о чем задумалась, Маша? — Любовь Николаевна обняла ее.
— На тебя смотрю, про тебя и вспомнилось.
— Почаще б в гости наезжала, вспоминать не пришлось бы.
— Что отшумело, вспоминается не спросясь. Уходим с фермы, а только вчера строили ее, сами, сердцем своим… Помнишь? Недавно, кажется.
— Нам с тобой тогда и по восемнадцати не было. Построили — и свадьбу твою отгуляли, — улыбаясь, вспоминала Любовь Николаевна.
— Отгуляли… — Мария покачала головой.
— Да нет, не отгуляли, видно, — Вежневец с тревогой посмотрела на Марию. — Мужа твоего подвозила из города. Иван к тебе вернулся, Маша…
Мария стояла, оглушенная ее словами.
— Иди домой…
— Божечки!.. — ахнула Мария.
Иван Добреня с отцом сидели за столом. Перед ними — бутылка неполная, соленые огурцы в миске, головки лука.
— Еще по одной, — предложил отец.
— Для храбрости, что ли? — усмехнулся Иван.
— А ты зубы не скаль. — осадил дед Кирилл. — Мириться — не ругаться, терпение надобно.
Они чокнулись, но так и не выпили. В дом вошла Мария. Старик суетливо вскочил.
— А мы это… того… — сказал он и умолк.
Иван как-то сразу оробел, увидел ордена, даже встал.
Она скользнула взглядом по его лицу, посмотрела на тощий чемоданишко в клетку. Молчание было долгим.
Свекор не утерпел.
— Образумился вот… —
Мария молча перевела взгляд на стол.
— Будто закусить нечем было, — тихо сказала она.
— Да мы на скорую руку, — обрадовался свекор.
Иван бросился к чемодану. Достал из него цветастую косынку, расправил ее, но накинуть на плечи Марии не решился — повесил на спинку стула. Достал одеколон «Красный мак», сунул ей в руки. Она поставила флакон на подоконник. Пошла переодеваться.
Втроем они сидели за столом, покрытым свежей скатертью, ели всякие разносолы, дымилась вареная картошка.
Иван захмелел. Почувствовал себя уверенно. Толковал о том, о сем. Мария хмурилась, в разговор не вступала.
— Так, говоришь, Надя — кандидат наук? — сказал Иван с удовольствием. — Молодец дочка! Она сызмальства к наукам расположение имела.
— И муж у нее — тоже ученый, — хвалился дед.
Мария молчала. В дом вошел Гриша, остановился на пороге. Узнал отца и направился в свою комнату.
— Ты что ж это с отцом не здороваешься? — взъерепенился дед.
— Ну, здравствуй, батя, — вяло сказал Гриша.
— Здравствуй, сын, — Иван поднялся, чтобы обнять Гришу.
— На побывку или гарнизон решил поменять? — пригвоздил отца к месту Гриша.
— Ты как это разговариваешь? — закричал дед.
— Нормально, — ответил Гриша и скрылся в комнате.
— Видал? — удивился старик.
— В город бы ему, — кивнул Иван на дверь, за которой скрылся сын. — Крутые вершины науки брать.
— Так ведь и Марии помощь надобна, — горячо возразил старик. — С меня помощь невелика.
— Теперь полегчает, — как о чем-то решенном сказал Иван.
— С какой такой радости? — спросила Мария.
— Так я… вернулся… так сказать, к берегу решил причалить, навсегда.
— Причаливай, да только не в моей хате.
Свекор досадливо крякнул. А Иван, прищурясь, посмотрел на Марию. Выпитая водка придавала ему нахальной смелости.
— Чего это вдруг? — удивился он. — Вроде ты мне законная жена, законная! — Он вытащил паспорт, развернул. — Честь по чести, законная, и штемпель стоит.
— Только и осталось, что штемпель, — ответила Мария и стала убирать со стола.
— Может, и на хату право утерял? — раздраженно спросил Иван. — А я ее, между прочим, своими руками ставил. Бревна, как звон. — И он постучал косточками пальцев по стене.
Вдруг старик ударил кулаком по столу:
— Ты как разговариваешь, с-сукин сын!..
Иван опешил:
— Ты чего, батя?
— Я тебе покажу хату!
— Да я, Мария, не в том смысле, — примирительно заговорил он.
— А я в том смысле, — отрезала Мария.
— И переночевать не разрешишь? — Иван сразу стал жалким, покорным.