Конец эпохи "Благоденствия"
Шрифт:
Десятник в последний момент вытянул руку, чтобы задержать исчезающую телегу, но не успел и смог только выхватить морковь, свисавшую сзади из ее кузова.
Пока окружающие и сам десятник с недоумением разглядывали захваченный трофей, из воздуха появилась рука, выхватила морковь из латной печатки воина и снова скрылась. В призрачной реальности раздалось хрумканье, которое ясно говорило о том, что вернувшийся к владельцу овощ был пожертвован лошади.
Обстоятельства второго необъяснимого события, или точнее конфуза, постигшего гномов, стали известны вечером, когда командиры отрядов собрались на совет в походном
Не успели участники совещания начать распределять роли своих отрядов в завтрашнем штурме, как в шатер ввалился Гурфольс. В одной руки он сжимал огромный молот с отломанной рукоятью, а на ладони другой у него лежал маленький, меньше монетки в один статим, осколок скалы.
– Ну что, Гурфольс, - обратился к предводителю гномов Корвус. – Сколько проломов в стене будет завтра утром? Мы думаем штурмовать тремя отрядами – два из пяти королевств и один твой. Эльфы поддержат нас стрельбой из луков по бойницам и вершине стены. Никто не высунется, и мы легко ворвемся внутрь.
– Сколько будет проломов? – переспросил Гурфольс, топорща свою еще утром ухоженную, а сейчас растрепанную бороду. – А вот это видели? – он аккуратно, как величайшую драгоценность выложил на стол осколок скалы. – Стена укреплена магией! Это – единственный результат нашей работы! – гном кивнул на осколок. – Мы можем долбить эту скалу еще тысячу лет и, может быть, пробьем проход, в который сможет протиснуться самый тощий кролик, - устало завершил он.
Здесь надо отметить, что в кроликах гномы знали толк. Их разведение было единственным родом деятельности, которым подгорные жители занимались, помимо основных - добычи различных металлов и драгоценных камней и изготовления из них оружия, орудий труда и украшений. Места кролики занимали мало, быстро плодились и давали гномам в изобилии нежное мясо и шкурки для теплой одежды, столь необходимой при работе в глубоких штольнях.
– Ничего страшного, - вдруг совершенно не огорчился от такой новости Корвус. – Завтра враги выйдут из-за стены и дадут нам бой. Он все и решит.
Увидев недоуменные взгляды собравшихся, сенешаль пояснил:
– Я посылал слухачей к ратуше. Ну, к тому месту, где она расположена. Послушайте сами. Позовите слухачей! – приказал он слугам.
В шатер неуверенно зашли два воина, которые при виде столь многочисленного благородного собрания сначала немного смутились, но потом встали на вытяжку перед своим командиром, готовые ответить на любые вопросы.
– Итак, что вы услышали? – спросил их сенешаль.
– Как вы и приказали, милорд, - начал один из них. – Мы весь день провели на ратуше. В смысле в ратуше, - тут он опять смутился. – В общем, в том месте, где она расположена.
– Это и так понятно, - прервал докладчика Дормель. – Нас интересует, почему вы уверены, что завтра войска этого проклятого мага выйдут в поле?
– Вот, значит, - подхватил второй разведчик. – Часа два назад у них началось совещание. Обсуждали, что делать дальше, так как мы им мешаем покидать территорию города, а им нужно отправлять людей за сеном, которое уже подсохло в стогах.
– Дальше. И по делу, - не выдержал рассказа о сене один из баронов.
– А дальше, - опять вступил в разговор первый из слухачей. – Один, значит,
– А тот, - перебил первого второй разведчик. – его опять спрашивает, почему, мол, завтра войска господина выйдут? Вот, а первый, стало быть, и говорит:
«Дурак ты, Мелфус. Послезавтра пятнадцатый день месяца. А это значит, что из-за стены метр Симон должен, как всегда, привести к нам обоз с товаром для продажи. И обоз, ставлю свою бороду против твоих усов, уже подготовлен, а метр Симон не такой человек, чтобы из-за каких-то, ну тут опять те самые слова, откладывать доставку и держать товар на телегах. Значит, он пойдет к господину и попросит разогнать этот сброд. И тот, конечно, ему не откажет. Сам знаешь, как господин торговлю и нас торговцев уважает. А уж Симона он завсегда, как он рассказывал, в таких делах слушает. Вот так-то…»
– И это не все, - добавил первый разведчик. – Они там приняли решение за ночь сколотить трибуны у северной окраины города, чтобы, значит, горожане могли за два статима посмотреть на битву. И даже доли от продажи мест уже поделили. Первому, значит, две доли будет, так как он доски предоставит, а второму..
– Все! Этого достаточно, - махнул рукой, чтобы разведчики ушли, сенешаль. – Думаю, к утру нужно подготовиться к битве. А если эти торгаши ошиблись, и их «господин» свои войска за стену не выведет, то тогда и думать будем. Совещание окончено. Все отдыхайте. Завтра может быть тяжелый день. Тяжелый, но славный! – завершил он совет.
Но завтрашний день еще только предстоял, а вот тяжелая ночь, как оказалось, уже с нетерпением ждала Корвуса. Старый холостяк, ни разу не рискнувший связать себя узами брака, 53-летний сенешаль провел всю свою сознательную жизнь в походах большой войны. Нет, он не сторонился женского пола и, когда был помоложе, не брезговал посещать следовавших на войском жриц любви. Потом, заняв высокий пост в армии Наймюра, он завел себе двух прелестных служанок, но вот уже несколько лет, как плотские утехи его интересовать почти перестали. И сейчас, растянувшись на своей походной койке, он пребывал в странном состоянии. Приказать переставить свой шатер? Пойти спать к костру вместе с дружинниками? Но ничего этого он в итоге делать не стал. Просто продолжал слушать.
А послушать, было что. Оказалось, что его шатер располагался на месте дома, где сейчас свою первую брачную ночь проводили очевидно влюбленные друг в друга, ненасытные и изобретательные, к счастью, невидимые молодожены.
Сил и задора у юноши и девушки хватило до пяти утра, после чего они, наконец, уснули сами и дали хоть немного отдохнуть старому воину. Встал он в результате такой необычной ночи, разбитый и раздраженный. Правда, справедливости ради и немного забегая вперед, нужно отметить, что проведенная практически в одной кровати с молодоженами ночь впоследствии благотворно сказалась и на самом Корвусе, и на его потомках. Вернувшись домой, сенешаль ушел со службы и женился на небогатой, но миленькой девушке, с которой вполне успешно произвел на свет дочку и сына, через два десятка лет продолжившего род и воинскую славу своего основателя.