Конец эпохи
Шрифт:
Наступившую вслед за этим гробовую тишину нарушил голос Симакова:
– Поскольку объект не идентифицирован, а как-то называть его надо, я решил об этом позаботиться. Олег – видимо, из скромности – был против, но мне удалось настоять на своем. В общем, временно эта штука получает обозначение «Тупицын-Леви». Думаю, никто не оспорит вклад наших уважаемых физиков? Предлагая название, я исходил еще из того, что оно сокращается до простенького «Тул». Если у кого-то есть другие варианты, готов их выслушать.
Норрис посмотрел на него исподлобья:
– Вы думаете, это самое важное? Ну хорошо, пусть будет Тул. А есть ли у нас шансы до него добраться?
– Шансы есть всегда, – ответил Тупицын. –
У Норриса напряглись скулы.
– Что вы имеете в виду?
– Видите ли, нам пока известно только направление. Если послать вдоль луча корабли-разведчики, есть большая вероятность того, что они попадут в выброс энергии с Камиллы и будут уничтожены. Мы ведь не знаем даже того, какую ширину имеет гиперканал. Но нам может помочь сам этот… Тул. Я тоже считаю, что он не ограничится Камиллой. Учитывая, что она будет съедена максимум за год, аппетиты у него действительно гигантские. Таким образом, остается дождаться очередного нападения. Обнаружив где-нибудь второй Кристалл, мы проследим, куда он переправляет энергию. Точка пересечения лучей и будет означать искомое. Конечно, всё это – только предположения. Не исключаю, что Тул – лишь плод нашей фантазии. Почему бы «сеятелям» не запустить несколько приемников энергии, каждый из которых жестко привязан к определенной планете? В этом случае наша задача неимоверно усложняется. Но будем надеяться, что объект, который мы разыскиваем, всё же единственный.
– Я тоже на это надеюсь, – сказал Норрис. – Не очень-то приятно сознавать, что мы со всех сторон окружены врагом.
– Врагом? – Тупицын поднял брови. – Я этого слова не говорил!
– Разумеется. Но надо всегда предполагать, что события будут развиваться по худшему варианту. Оптимизм, даже умеренный, может с кем угодно сыграть дурную шутку. Во всяком случае, дружеских чувств этот Тул к нам не питает. Он даже не думает считаться с нашим присутствием на Камилле! Для простого человека такая ситуация всего лишь неприятна. Для того, кто несет ответственность за других, – опасна. Мы не можем позволить себе успокоиться, пока не вычислим местонахождение Тула.
– Вычислим. Я обещаю.
– Дорогой ценой, как вы выразились. Ценой разрушения еще одной планеты…
Тупицын вспыхнул, и только тут Норрис понял, что перегнул палку.
– Извините… Я, конечно, к вам несправедлив. Вы действительно проделали огромную работу, а мы до сих пор ничем похвастать не можем. С Кристаллом не справились, потом больше недели бездельничали… Но именно нам, если угроза для Земли всё же существует, придется идти в бой. Нам, грубым, неотесанным, нетерпеливым воякам… Скажите, Тупицын… Может быть, всё-таки есть какой-то другой способ?
– Пока я его не вижу.
– Ну что ж… – Норрис поднялся. – Думаю, на этом закончим.
Десантники вокруг Родриго встали, а он все сидел, пытаясь переварить услышанное. Он предполагал, что узнает много нового – неспроста же ученые столько дней работали почти без продыху. А может, шеф, повсюду видящий врагов, преувеличивает опасность? От Мака ведь тоже можно было ждать беды. Однако всё обошлось. Обойдется ли на этот раз?..
Глава 10
ПРИЗРАК
Странные малиновые цветы. Странное желтое небо. Странное фиолетовое солнце над головой. Полная фантасмагория! Ольгерд стоит посреди равнины, один в этом попугайски раскрашенном мире, и силится понять, как он сюда попал. Где все? Испугались чего-то необъяснимого, бросили его, забыли в панике? А может, одновременно повредились рассудком, разбрелись по равнине, сгинули бесследно, и лишь он, чудом отсрочивший
И тут возникает голос. «Да ты же вовсе не один, Ольгерд, – нашептывает он. – Приглядись как следует. Видишь?»
И Ольгерд действительно видит. Словно материализуясь из воздуха, перед ним вырастает какая-то зыбкая, расплывчатая фигура, густеет, приобретает очертания. Человек?! Ольгерду становится не по себе: у фигуры нет лица! Есть туловище, руки, ноги. Лица нет. На Ольгерда накатывается та самая волна… но нет… это еще не безумие – только невыразимый ужас. Надо что-то делать, ведь безумие – вот оно, рядом, сейчас прорвет слабеющую оборону захлестнутого страхом мозга, поселится в нем, как ядовитый гриб, выпустит облако угольно-черных спор, и наступит мрак… Защищайся, Ольгерд!
Он отступает назад, поднимает неведомо как оказавшийся в руках пульсатор, и смертоносный луч прошивает фигуру. Ольгерд отчетливо видит, как призрак вздрагивает и в предсмертной агонии вскидывает вверх длинные корявые руки. Они начинают вытягиваться, непрерывно истончаются, готовые переломиться посередине, и их обладатель тоже растет. Вот в нем уже полтора нормальных человеческих роста, два… А затем у призрака появляется лицо. Венчающий фигуру полупрозрачный овал медленно наливается телесным цветом, становится выпуклым, на нем образуются неровности, выступают темные пятна… Да, это, несомненно, лицо – неприятное, но вполне человеческое. Оно искажено невыносимой болью, пронзившей уродливое, иссохшее тело «живой мумии», а в глазах – и страх, и недоумение, и тихая, почти смиренная укоризна: ну как же так, за что? Внутри Ольгерда кто-то кричит противным срывающимся голосом. Начало безумия? Не в силах вынести укора в глазах своей жертвы, Ольгерд снова стреляет, всаживает заряд за зарядом в нависшую над ним тень человека. Призрак медленно, пугающе медленно клонится вперед. Ольгерд падает, закрывается руками, бьется на земле в истерике. Подстреленный фантом обрушивается на него…
Ольгерд рывком оторвал голову от подушки и сел. Из окна струился тусклый красный свет восходящего солнца, растворяя последние клочья кошмара.
Он вскочил. Быстрее встряхнуться! Несколько энергичных упражнений – и о пережитом только что ужасе можно будет забыть. Надо же, какая чушь ему привиделась! Бывали, конечно, у него и раньше впечатляющие сновидения, но никогда еще он не помирал от страха, находясь в их власти.
Ольгерд как следует помахал руками и ногами, раз тридцать отжался от пола (он был накачан не хуже иного десантника), потом принял контрастный душ. Это помогло ему прийти в себя, но вместо того, чтобы выбросить из головы чудовищный сон, он принялся со всей скрупулезностью ученого изучать его.
Ничто не происходит просто так – в этом Ольгерд, в отличие от зараженных суеверием вояк (таких он встречал немало), был абсолютно уверен. Наивно думать, что ночью мозг полностью отключается – он продолжает потихоньку работать, пытаясь справиться с проблемами, на решение которых не хватило дня. И часто дает своему хозяину подсказку – надо только суметь ее расшифровать.
Что сейчас для Ольгерда самое главное? Его миссия. Он еще не знает, в чем конкретно она заключается, но убежден: настанет время – и высшие силы, бурное проявление которых на Камилле невозможно оспорить, сами призовут его на службу. Но мало просто ожидать событий, привычно копаясь в камешках, – надо быть к ним внутренне готовым. Он и готовился – ежедневно, ежечасно. И вот подсознание подсовывает ему жуткую картинку, словно предупреждая: то, чему ты собираешься посвятить себя, всего лишь химера, такая же, как убиенный тобой монстр. А подсознание – великая вещь. Не зря же он, Ольгерд, всю жизнь так уверенно полагался на интуицию!